Книга попугая - [43]
Споры и пререкания их затянулись, распря и раздор никак не могли прийти к концу, и девушка сказала: „Великий Аллах, что это за люди! Нет мне от них покоя ни живой, ни мертвой. Самое лучшее будет не помышлять о замужестве, а сделать своей парой купол михраба[87]“.
Затем она покинула этот дом распри и пошла в обитель к отшельникам, обрила волосы на голове, одела власяницу и предалась спасению души и молитве».
Счастливы те, кто в мире избирает религию и меняет покой в этой жизни на покой в жизни будущей!
«Женихи, увидав, что случилось, отчаявшись и потеряв надежду сблизиться и соединиться с ней, выпустили из рук подол ее и разошлись каждый в другую сторону».
Дойдя до этих слов, попугай обратился к Худжасте с такой речью: «О хозяйка, разве и у тебя то же намерение и стремление покинуть дом веселья и гнездо услады, направиться в обитель и келью неуспеха и заставить бедную душу отказаться от услад этого мира? Если же ты желаешь еще несколько раз сыграть в нарды радости и погонять коня беспечалия, то сейчас как раз настал избранный час, пришло удобное время. Вставай! Иди к своему другу, дай сердцу насладиться чувственным весельем, подари душе удел из услад этого мира!
Худжасте хотела последовать его совету и пойти в покои к своему другу, но день словно сидел в засаде — тотчас утро показало свой сверкающий лик, и идти было уже невозможно…
Рассказ о подложном муже,
непорочности жены купца Мансура
и о позоре, постигшем подложного мужа
Ночь пятнадцатая
Когда золотой меч-солнце вложили в ножны запада и принесли из оружейной палаты востока серебряный щит-месяц, Худжасте, лицо которой напоминало щит, а нос — меч, пришла к попугаю просить дозволения и сказала: «О несравненный возлюбленный, о друг мой! Скоро печаль разлуки истребит всю мою выгоду, страстное томление положит конец моему бытию. Зачем ты сравниваешь мою скорбь со скорбью прочих влюбленных! Зачем равняешь мою тоску с тоскою других плененных! Хотя любовь по сути и одно дело, но возлюбленные различны: у каждого страсть своих размеров, у каждого томление по своей мерке…»
Поистине, солнце влюблено в море, а ненюфар[88], и гелиотроп[89], и пылинка влюблены в солнце, но пылинка в любви своей к солнцу превзошла и гелиотроп и ненюфар, ибо растерянность ее больше и страдание и томление ужаснее. Ее существование связано с существованием солнца, небытие с небытием его, то есть пока светит солнце, видны и пылинки, нет солнца — нету и их. Точно так же говорят, что рыба любит воду, а бабочка — огонь, но вода для рыбы — причина ее жизни, а близость бабочки к огню — причина гибели.
«О Худжасте, — ответил попугай, — если твое мученье и твое волненье, твои сомненья и твои томленья больше, чем у других, то это не дивно и не удивительно, ибо ученые говорят: любовь женщин сильнее любви мужчин, то есть если женщина полюбит кого-нибудь, то ее смятенье и сокрушенье больше, чем у мужчины, ее смиренье и влеченье сильнее, чем у мужей, ибо у любви такой обычай, что она, овладев сердцами людей, повергает их в волнение и смятение, даже если люди эти отличаются совершенством разума и богобоязненностью. Если она захватит грудь существ, которые известны скудоумием и неверием, каково же должно быть их состояние, до чего могут дойти их дела?»
«О Худжасте, из-за твоей горести все дни мои до самой ночи проходят в раздумье и смятении, ночи мои из-за твоей печали до самого утра полны терзаний и сомнений. При этом я боюсь, чтобы твоему почтенному разуму не показалось, что я отношусь к этому делу недоброжелательно, твоей уважаемой душе не почудилось, что я недобр к тебе, хитрыми уловками стараюсь помешать осуществлению твоего желания, вычислениями и чарами удерживаю тебя от твоего возлюбленного. Но весь мой разум устремлен только на то, чтобы ты достигла своей цели, все мои старания направлены на то, чтобы ты добилась осуществления своего желания».
«Хотя мне известна степень любви и преданности твоей, — молвила Худжасте, — хотя для меня очевидна твоя верность, твоя помощь и поддержка, но все же, если все это будет подкреплено клятвой, будет лучше, если твое утверждение будет скреплено клятвенным подтверждением, это будет вернее».
Хитрый попугай, лукавая птица, начал клясться: «Клянусь я хвостом голубя, поступью куропатки, смелостью сокола, щедростью петуха, танцами павлина, пением соловья, бодрствованием совы, одичалостью летучей мыши, белым одеянием лебедя, черной рясой ворона и величием невидимого Симурга, клянусь страданием влюбленных соловьев, сладостными трелями соловушек и чарующими сердце речами горлиц, что мои желания те же, что и у тебя, мои стремления слиты с твоими. Если же к этому делу примешается обратное или же будет допущена ложь, то пусть я разделю судьбу подложного мужа!..»
