Книга Полетов - [17]

– А я думал, вы умерли.

Адеви улыбнулась в ответ:

– Нет, мы здесь.

Проснувшись наутро, он пошел к ближайшему ручью и смыл с себя пепел.

Минуло какое-то время, прежде чем он перестал говорить с Валко и Адеви, особенно с Адеви. Голоса их сами собой звучали в ушах, и что бы он ни делал – шел, ел, собирал валежник или охотился, – он постоянно ловил себя на том, что продолжает беседовать с нею.

– Что такое храбрость? – спрашивал он, и Адеви отвечала:

– Храбрость – это проглотить чужую жизнь без остатка.

Вечерами он отрывался от книги, чтобы поделиться понравившимся фрагментом, но их не было рядом; или же, сочиняя стихи, он готов был зачитать вслух удачную строчку… но их не было, не было рядом.

Теперь он пустил в ход навыки, полученные от Адеви, выслеживая в колоннадах света и тени зайцев и голубей, – пусть он был не столь ловок, как она, но не было случая, чтобы он остался без мяса. Смаковать же кровь, подобно ей, он не мог. Каждый раз он чувствовал острую жалость к прерванному заячьему скоку или голубиным кувыркам в небе.

Минуло двадцать два дня, как он перешел мост, деревья поднимались все выше, шагать было все легче. Часто в мыслях он говорил с друзьями и не переставал мечтать о встрече с каким-нибудь другим путником.

Глава 4 История господина Кролика

Наступила ночь. Гроза приближалась к нему, сотрясая землю гигантскими шагами и сшибая с деревьев ветки. Под вспышки фиолетового света он старался высмотреть дупло или пещеру, где мог бы переждать несколько часов, но ничего подходящего не попадалось. От первой волны дождя он вымок до нитки и уже готов был притулиться под большим деревом и молиться, чтобы какая-нибудь свалившаяся на голову ветка не отправила его в вечность, когда в очередном всполохе зарниц разглядел прямо в низеньком холме напротив нечто вроде маленькой двери. Темнота вновь с грохотом сомкнулась вокруг, но он ощупью добрался до двери и отчаянно заколотил в неё кулаками.

– Приюта! – прокричал он сквозь порыв ветра – Приюта! – И, не дождавшись ответа, уже решился испробовать прочность замка, как медная ручка повернулась и дверь отворилась. За миг перед тем, как он нагнулся войти, зигзаг молнии высветил табличку над притолокой. «Господин Кролик» – гласили буквы, выжженные на деревянной дощечке.

Он неловко вступил в помещение, расцвеченное самыми желанными для путника тонами: желтым светом лампы, светом домашнего очага. Во внезапно обрушившейся тишине он снял шляпу, рукавом смахнул с лица влагу и, оглядевшись, увидел круглую комнату, где против входа потрескивал очаг, а над пламенем висел чайник со свистком. На циновке перед очагом стояли два кресла-качалки с привязанными к сиденьям вышитыми подушками. Стены сплошь закрывали шкафчики и полки, где вповалку и рядами располагалась всякая всячина: птичьи гнезда и яйца, засушенные для гербария листья, наколотые на булавки жуки и бабочки, пирамиды осиных гнезд, пучки высушенной травы, горшочки с разноцветной почвой, коробочки с разложенными на вате образцами минералов, и к каждому предмету прикреплен был бумажный ярлычок с названием и порядковым номером. В одном месте стояла плетенная из прутьев большая пустая клетка. Наконец, к своему удивлению и восторгу, на нескольких полках он увидел книги в кожаных переплетах.

Теперь необычный хозяин запер дверь и обернулся. Обитатель этого теплого уголка был самый настоящий Господин Кролик, в коричневом свитере с высоким воротником, в поношенной серой куртке; на носу полукруглые очки; к одному из болтающихся ушей прикреплен, как у молоденькой девушки, прелестный цветок, правда вместе с корнями, свисающими на замусоленный воротник. Кролик подхватил Пико, бормоча:

– Ох, да ты вымок до нитки. Вот, ставь рюкзак к стене, и давай-ка снимем мокрую одежду.

Пико разделся до трусов и обтерся любезно предложенным полотенцем, после чего завернулся в протянутый кроликом махровый халат.

– Ночь не время для прогулок, – заметил кролик. – В самом деле, в такую погоду ничего не стоит застудить грудь. Но мы выпарим из тебя весь холод. Прошу, – он постучал по сиденью кресла, – устраивайся поудобнее.

Пико со стоном облегчения упал в кресло, позволив кролику уложить его ноги на табурет и укутать их пледом.

– Теперь, – сказал кролик, – как насчет чашки горячего чая с капелькой рома?

– Чудесно, чудесно, – вздохнул Пико, не в силах поверить, что пять минут назад мерз под проливным дождем. А тут, пожалуйста – кролик в очках и с цветком за ухом подает ему чай с ромом.

– Я на минуту, – сказал хозяин, – а ты пей потихоньку.

Пико прихлебывал обжигающий чай, отрешенно глядя в огонь, пока кролик чем-то звякал и напевал себе под нос в другой комнате глубже под горой. Через несколько минут он вернулся с миской овсяной каши, сдобренной сахаром и корицей и заправленной сливками.

– Не сплю ли я? – спросил Пико, принимая миску.

Кролик взглянул на него с непритворным изумлением.

– Не думаю. Разве что я сплю, а это, по-моему, совершенно не так. Если, разумеется, моё существование не плод твоего воображения и эта бурная ночь не выбрана тобой для испытания собственной фантазии. Это так?