Книга перемен - [17]

У Первого все записывалось. Учет и контроль были сутью философии штабс-капитана. В ведомостях о жалованье и материальном довольствии бойцы ставили свои подписи. В списках подразделений ополчения каждый боевик был пронумерован. Оставалось только получить эти списки. Или хотя бы взглянуть на порядковый номер в конце документа. Сен-Жермен тихо ждал. И дождался своего часа. Это был поистине звездный час лазутчика. Перед ним был кабинет Первого. Карта на столе, несколько личных дел и стопка исписанной бумаги формата А4. Ну как было не войти?

И он вошел. Через несколько секунд он знал, что боевиков в городе тысяча восемьсот двадцать четыре человека. Это с ним. Целая бригада хорошо организованных и мотивированных солдат воинствующего сепаратизма, причем значительная часть сепаратистов носила в карманах российские паспорта. Остальные, как правило, представляли собой популярное на Донбассе полукриминальное сословие, которое в народе именовали «гопник». Эти люди торопились успеть на социальный лифт, который включается в смутное время, чтобы поднять наверх все то, что раньше находилось на дне. Дали автомат – и крутись как хочешь. Таков несложный ход мысли среднего гопника. Штабс-капитан, с упорством маньяка насаждавший учет и контроль, честно пытался сломать их отношение к пребыванию в рядах ополчения. Но в итоге сломался сам. И потерял бдительность, предоставив Графу Сен– Жермену широкие возможности по выявлению военных секретов. Итак, тысяча восемьсот двадцать три. С такими данными можно смело идти к генералу. И Сен-Жермен, надев балаклаву, отправился к своим.

А генерал принял решение с группой спецназа вертолетом долететь на гору Карачун. На горе стояла телевышка, отбитая украинскими бойцами у сепаратистов. Их постоянно пытались выкурить оттуда вражеские минометы. Но ни один из штурмов боевики не смогли провести для себя удачно, и позиция на горе была их главной проблемой. Генерал летал туда вертолетом. Он сидел с автоматом, как обычный бортовой стрелок, у открытой двери и следил за движениями на земле.

Его вертолет сбили ракетой. С клеймом «Сделано в России». В тот момент, когда винтокрылая стрекоза зависла над Карачуном, стрелок, поджидавший свою добычу, нажал на спуск, и из трубы на его плече вылетела с шипением смертоносная коварная сигара. Генерала не стало, и Сен-Жермену показалось, что разговаривать за блокпостом больше не с кем.

– Эй, воин, а ну сними балаклаву! – потребовал новый начальник лазутчика, но Сен-Жермен не стал этого делать.

– Мне разрешили не снимать ее, – спокойно и твердо ответил он.

– Кто? Кто тебе разрешил? – заводился офицер на блокпосту. Он кричал так, чтобы его услышали все, кто находился на дежурстве.

Этот офицер относился к той категории людей, которые могут возвыситься только за счет унижения подчиненных.

– Разрешил тот, до кого тебе расти и расти. И не только по службе, – с благородной убежденностью настоящего графа парировал гвардеец.

– Да я тебе… – дернулся было офицер. Но его остановили те немногие, кто догадывался, зачем и к кому приходит Сен-Жермен.

Тысяча восемьсот двадцать три человека выходили из Славянска, оседлав свою сепарскую броню. Лишь одна украинская пушка попыталась остановить – и остановила – заблудившийся хвост колонны боевиков. Десяток машин, не больше. Остальные вместе со штабс-капитаном вышли почти всей мятежной бригадой. Танки, грузовики, бронетранспортеры несколько часов подряд спокойно выползали из города, и с украинских позиций по ним не стреляли. Они ушли по шоссе, унося войну в сторону Донецка. Тысячная толпа людей, зараженных вирусом войны, ехала в миллионный город. В Славянск вернулся сине-золотой флаг.

– Но, ты знаешь, я так и не понял, – говорил Граф Сен-Жермен своему другу Толе, – почему их выпустили и почему в официальных сводках написано, что город взят штурмом.

Они говорили о том, что было, глядя из окна наблюдательного пункта на Дебальцево. Городок подмигивал желтыми огоньками.

– И вот тогда я просто разучился мечтать, – зачем-то сказал Сен-Жермен, чуть отвернувшись в сторону от товарища.

Боинг три семерки

– Извините, могу я подвинуть вашу сумку?

Она услышала голос, оторвалась от книжки и посмотрела на обратившегося к ней человека. Улыбчивый парень со смуглой кожей и хорошим английским. В Амстердаме полно таких, приехавших из южных стран и осевших в Северной Венеции. Из расстегнутого ворота рубашки «поло» выглядывала крепкая шея. Напряженные жилы на руках, пытавшихся удержать тяжелый рюкзак. Широкие плечи. «Наверняка он понравится многим моим подругам», – решила она про себя. А еще решила не относить себя к большинству и придала лицу выражение, которому могла бы позавидовать даже Снежная Королева.

– Да, конечно, – выдавила она из себя и снова вернулась к «Пятидесяти оттенкам серого». Книга не увлекала. Но она старательно вчитывалась в крупный шрифт, которым обычно печатают книги для тех, кто только научился читать. «Еще бы и ударения проставили», – мысленно проворчала она, но сейчас были хороши любые способы отвлечься от парня.

А он и не навязывался. Аккуратно подвинул ее сумку и засунул наконец свой баул.