Книга откровений. По следам Одолень-травы - [19]

Изредка, на одну или пару недель, дополнительно добавлял порошок из лисичек. Я не знаю, какие химические вещества в них активны, в литературе часто расхваливаются заморские грибы шиитаке, якобы успешно применяемые в восточной медицине, но у нас, на Урале, они не растут, приходится пользоваться тем, что имеем под рукой. А опытные деревенские старики, которым я верю, приводили убедительные примеры о великой пользе лисичек против рака. Во всяком случае эти симпатичные грибочки никакого вреда не наносят, их можно есть свежими, без кулинарной обработки. Они однажды выручили меня, мальчишку, как и белые сыроежки, когда утолял голод, заблудившись в тайге на Дальнем Востоке.

Наступил сентябрь, девятый месяц нашего знакомства. «Не надоели мои бесконечные травы?» — поинтересовался я. «Нет, я привязался к ним так, что не представляю себе без них дальнейшей жизни», — серьёзно, без намёка на шутку ответил Александр. За лето он, хотя и приходилось ему избегать палящих прямых лучей солнца, загорел, окреп, мне показалось, что даже в плечах раздался, но вызвано было это тем, что он обрёл прежнюю фигуру и вес, пиджак уже не висел на нём, как на вешалке. Аккуратный всегда и во всём, нацеленный на любое задуманное дело, он в самом деле завёл три улья и в день Медового Спаса получил довольно богатый запас душистого, натурального продукта. На протянутой возле избы верёвке вялились жирные лещи, подусты, чебаки. По первой пороше он пошёл на охоту. В город привёз двух зайцев — одного мне, другого своему врачу. Лечение он продолжал без перерывов, хотя, пройдя полное обследование, был признан здоровым. Не осталось следа от прежних нескольких камешков в желчном пузыре, перестал беспокоить гастрит, исправно работала печень. С первой группы инвалидности Александра сняли, но третью группу оставили.

Если в истории болезни, даже при длительной ремиссии, указано на имевшуюся онкологию, обычно не спешат окончательно снять с инвалидности. Третья группа считается рабочей. Богатырёв зимой вернулся на прежнюю должность, чтобы до шестидесяти лет выработать рабочий стаж и иметь приличную пенсию. И так же упорно продолжал каждый месяц приходить ко мне за новым курсом лечения. Я привёл полное описание первых восьми комплексов, а в моих записях их — двадцать четыре! (Обычно на лечение рака уходит у меня в среднем шесть курсов, редко восемь или девять.) Но если описать все двадцать четыре — лопнет терпение у любого читателя. И я не вижу никакой необходимости в детальном перечне всех остальных разработок, тем более что конечный результат был достигнут. Лечащий врач Лобода показывал мне рентгеновские снимки (первый, четвёртый и самый последний), где чётко проглядывалось в правом лёгком белое, почти круглое пятно с размытыми краями, более пяти сантиметров в диаметре, с идущими от него двумя бесформенными отростками — это были метастазы, проросшие в плевру. На втором снимке белый круг сжался до величины пятикопеечной монеты, даже меньше, просто пятнышко без прежних отростков. А на последнем снимке единственным крупным пятном в самом низу косым белым срезом выглядело место, где находится сердце. Мне оставалось только догадываться об этом. А Лобода увлеченно показывал мне ветвистое бронхиальное дерево, объясняя, где могут находиться эндобронхиальные, перибронхиаль-ные узловые и разветвлённые формы центрального рака, пневмоподобный периферический рак, исходящий из бронхов меньшего калибра. Он доставал из шкафа попавшие под руку чужие рентгеновские снимки, поучая, как надо отличать пневмонию, плеврит и другие лёгочные болезни с их затемнениями (на негативе они тоже выглядят белыми пятнами) от раковых тяжей, узлов, клинических классификаций. «Теперь имеешь представление о том, как выглядят опухоли?» — спросил он. «Очень приблизительное, смутное», — честно ответил я. «Зато умеешь расправляться с ними на практике», — утешил он меня.

Богатырёву я продолжал готовить месячные курсы лечения, в разной очерёдности включая все прежние травы и настойки, противоопухолевые бальзамы, болиголов оставил лишь на утренний приём. Буквица., будра, чина, хмель, иссоп, копытень, дурнишник и всё остальное не бывают лишними для человека, близкого к пенсионному возрасту, когда у него начинают пошаливать сердце, печень, почки, поджелудочная железа, желудок, предстательная железа. Профилактика никогда не бывает излишней. Александр очень боялся рецидива, имея наглядные примеры, когда у некоторых больных, излечённых от рака, неожиданно, через два или три года снова обнаруживалась злокачественная опухоль, не обязательно в том же месте, а поражая другие органы. Бережёного Бог бережёт. А от трав никакого нет вреда. В их силе он убедился. В конце концов, камешки из почек не сами собой вышли — их без следа растворил дурнишник. Денег за лекарства я брал с него меньше, чем с других, учитывая его скромный достаток и длительность лечения. А под конец и вовсе иногда, при неуклонном росте инфляции, приходилось его лечить в убыток себе. Не от щедрости, богатым я никогда не был, а из-за въевшихся в кровь и сознание ещё прежних принципов воспитания, что человек человеку друг и брат, когда в моей семье и в окружающей среде единомышленников прежде всего ценились совесть, честность и бескорыстие. Говорю об этом не ради красного словца, а эпоха была другая, пускай очень противоречивая, но главенствовали в ней не девальвированные коммунистические, а в противовес им гражданские, я бы сказал, протестные гуманистические идеалы.