Книга об отце (Ева и Фритьоф) - [86]

Томмесен из газеты «Вердене Ганг» приехал в Пульхёгду, чтобы поговорить с отцом. Мама сидела рядом и с интересом слу­шала их беседу. В результате в феврале в газете «Вердене Ганг» одна за другой стали появляться статьи отца под названиями:

«Наш путь», «Мужчины», «Мужество», «Легкомыслие» и «Воля».

Эти статьи — призыв к действию, к тому, чтобы сплотить все силы и добиться разрешения вопроса о консульствах. Решитель­ный и четкий взгляд, высказанный отцом в этих статьях, оказал влияние на общественное мнение.

«Наш путь — действие,— писал Нансен.— У нас есть теперь дело, вокруг которого сплотился норвежский народ, число его сто­ронников неуклонно растет, и вскоре мы все как один объеди­нимся вокруг него. Для нас решительная борьба за учреждение системы норвежских консульств является единственным средст­вом утвердить наше национальное достоинство».

В статье «Мужчины» Нансен пишет:

«Я вижу, что даже Бьёрнсон опасается, как бы страх перед возможным шведским нападе­нием, страх перед Европой не помешал нам сделать то, что мы считаем справедливым и правым. Мы — терпеливый народ, мы это доказывали девяносто один год, на протяжении которых мирились с тем, что шведская сторона отказывала нам в нашем праве на самостоятельность. Но в жизни каждой нации, как и в жизни любого человека, наступает момент выбора — все или ничего. Мы чувствуем, что сейчас наступил именно такой момент, мы пони­маем, что если не сделаем того, чего требует от нас сложившаяся обстановка, то навсегда утратим уважение к себе.

Народ, который довольствуется словопрениями и громкими словами в то время, когда попираются его права и суверенитет, становится посмешищем в глазах всего мира. И хуже того, он деморализуется. А народ, который до последнего отстаивает свое право на самостоятельность, даже потерпев в этой борьбе пора­жение, вырастает в глазах других народов.

Мы не нуждаемся сейчас в людях, которые бесцельно суетятся и гадают на кофейной гуще, нам нужны настоящие мужчины».

Спустя несколько дней появляется воодушевляющая статья «Мужество».

«Нас пытаются запугать, что если мы пойдем по намеченному пути, единственному пути, который мы считаем правильным, то нам придется туго. Кто же в этом сомневается!

Мы так долго играли в солдатики и стреляли холостыми пат­ронами, что иные теперь думают, будто нас можно запугать тем, что дело примет плохой оборот. Они хотят испугать нас тем, что мы утратим все юридические права, окажемся изолированными от Европы и что Швеция, вероятно, нападет на нас. А мы уже заранее все подумали и готовы ко всему!

Страх — он у всех на устах, но кто напомнит нам о мужестве? Разве его нет у народа? Во всяком случае, оно когда-то было присуще норвежскому народу. А как же нам проявить его, когда нет никакой опасности?

Нужно признаться, что со времен 1814 года наша политика не требовала особого мужества. Но в 1814 году мы доказали, что оно есть у нас. Неужели мы его растеряли с тех пор? Давайте посмотрим».

«Нас предостерегают от легкомыслия,— писал Нансен далее.—

Самое страшное легкомыслие — это когда предпочитают выжи­дать, когда упускают решительный момент, когда все пускают на самотек в надежде, что утро вечера мудренее. Мы не хотим, чтобы нами правило такое легкомыслие.

«Осторожные» же считают, что борьба за норвежские консуль­ства и вызванная ею попытка навязать Норвегии клеймо государ­ства, зависимого от Швеции, не стоят того, чтобы доводить дело до кризиса. Вы ошибаетесь, «осторожные», об этом я уже говорил ранее. Нам не нужен разрыв унии — мы добиваемся признания независимости Норвегии и соблюдения параграфа I закона о шведско-норвежской унии, который гласит, что Норвегия — сво­бодное и независимое государство».

Гуннар Хейберг[111] в своей речи в честь Георга Станга[112] кос­венно отвечал на высказывание Нансена:

«Есть еще один человек, который в своей области проявлял чувство ответственности сильнее прочих. Это Фритьоф Нансен.

Разве он в эти дни не доказал нам, что и в политике может поучить нас тому мужеству, той энергии, которые вытекают из огромного чувства ответственности? Не из пропитанной пылью канцелярской ответственности бюрократа, не из презренной ответ­ственности с оглядкой на последствия, не из ответственности угод­ника и соглашателя, а из той великой ответственности, которую чувствует тот, кто привык и строить великие замыслы и руково­дить их выполнением, а главное, готов жизнь отдать за свои убеж­дения.

Ибсен утверждает, что сильнее всех одинокий человек, но, мо­жет быть, еще правильнее другое — чтобы стать сильным, надо испытать одиночество. Фритьоф Нансен испытал его, Георг Станг тоже. Первый за полярным кругом, другой — в гуще людей.

Но в эти дни мы узнали, что человек, побывавший в Ледови­том океане, имеет горячее сердце!»

На собрании Студенческого общества 23 февраля Нансен го­ворил о необходимости «немедленно действовать». Когда он за­кончил речь, зал заполнился криками восторга, а Сигурд Беткер, под овации ликующих студентов, взбежал на кафедру:

«Вы пишете, что сейчас нужны мужчины. Вы имеете на это право. Вы настоящий мужчина. И вы вправе призывать к муже­ству, ибо вы сами проявили мужество. Говорят, что вы не мо­жете стать премьер-министром, потому что вышли из государ­ственной церкви. Но я прошу вас вспомнить слова Генриха Чет­вертого: „Париж стоит мессы". Встаньте к штурвалу, Фритьоф Нансен! Сейчас вы — знамя Норвегии».