Книга об отце (Ева и Фритьоф) - [85]

Основываясь на этих принципах, Нансен в письме, относя­щемся к 1897 году, взывает к национальным чувствам Юнаса Ли:

«Я пишу несколько строк с убедительной просьбой не от­казать Рольфсену, который хочет предложить Вам принять участие в книге «Норвегия в 19 столетии». Полагаю, что книга будет иметь большое значение для нашей национальной борьбы, для нашего национального самосознания, а за рубежом вызо­вет сочувствие к нашей борьбе за независимость. Поэтому книга должна быть хорошей и мы должны привлечь к ней все наши лучшие силы. Вы ведь понимаете, что без Вас нам не обойтись, и я верю, что и Вы отнесетесь к этой книге как к задаче патриоти­ческой».     

В письме Эрику Вереншельду, написанном Нансеном после смерти Ибсена, он в первую очередь подчеркивает значение Ибсена для становления норвежского общества. В один из юби­леев писателя отец послал Ибсену телеграмму, в которой объяс­нил, чем он сам ему обязан:

«Человеку, который оставил след в моей юности, который пред­определил все мое дальнейшее развитие, указал, какое значение имеет призвание в жизни, и научил уважать волю, посылаю се­годня горячую благодарность и почтительный привет».

Больше всего он увлекался в юности «Брандом», и то безуслов­ное требование правды, которым была проникнута эта драма, на­всегда определило его собственное поведение. Так было и в 1905 году. Оценивая свою собственную работу, он всегда исхо­дил из того, насколько она важна для его народа, и стремился сделать ее как можно лучше.

Еще в 1889 году он писал Бьёрнсону:

«Если мне удастся сделать что-нибудь, пусть даже самое ма­лое, чтобы укрепить веру нашего народа в себя и освободить его от духовного рабства, буду считать, что достиг главной цели моей жизни, ибо в нас таятся замечательные силы. Если мы сами в них поверим и найдем общую цель, то сможем достичь многого».

Уже с момента возвращения из Гренландии он внимательно следил за обострением отношений между Норвегией и Швецией[108]. И неоднократно пытался разъяснить положение Норвегии и ее права в унии в тех кругах, в которых к его словам прислуши­вались.

Перед экспедицией к Северному полюсу в 1893 году, в самый разгар подготовки к ней, он нашел время осветить в иностранной прессе истинный смысл разногласий, возникших в унии.

Норвегия, согласно конституции, «свободное, самостоятель­ное, неделимое и независимое государство, объединенное со Шве­цией властью одного короля,— писал Нансен,— и их союз яв­ляется союзом равноправных государств, совместно решающих вопросы войны и мира, имеющих одного короля, но самостоятель­ных во всех прочих вопросах».

В английской газете «Таймс» было напечатано несколько ста­тей, в которых положение Норвегии в унии со Швецией сравнивалось с положением Ирландии, а Норвегия изображалась как мятежная страна. Письмо Нансена, опубликованное в «Таймс» в 1893 году, внесло поправку в это ошибочное мнение и укрепило престиж Норвегии за границей.

В экспедицию Нансен уезжал с тревожными думами о поли­тических делах Норвегии. Он был твердо уверен в правоте своих слов, напечатанных в английской газете. Теперь, говорил он в своем письме, когда вопрос о собственном консульстве был под­нят всерьез, отступление стало невозможно. «Мы не поступимся ни крупицей наших прав — прав независимого государства».

В 1898 году позиция иностранных государств, особенно Англии, приобрела большое значение, и Нансен снова поместил в газете «Таймс» статью о конституционной борьбе между Норвегией и Швецией. Это и другие его выступления в печати повысили авто­ритет Нансена в наиболее влиятельных газетах, что чрезвычайно пригодилось впоследствии, когда на него была возложена миссия освещать внутриполитические дела Норвегии во французской, не­мецкой и британской прессе.

Отец с самого начала принял деятельное участие в событиях, развернувшихся в Норвегии в 1905 году, и все его статьи и речи способствовали быстрейшему разрешению конфликта. «Что будет теперь?»— спрашивал отца редактор журнала «Самтиден» Герхард Гран в письме, посланном в Люсакер. Я хорошо помню, как все были охвачены лихорадочным возбуждением, а наши со­седи приходили в Люсакер, чтобы услышать мнение отца о всем происходившем. «Что будет теперь?»— спрашивали все в один голос, причем многие были напуганы.

Кабинет министров Хагерупа, сделавший своей программой разрешение вопроса о консульствах[109] путем переговоров, сменился министерством Кристиана Миккельсена[110].

Кронпринц-регент вновь выступил с предложением продол­жать переговоры, но Миккельсен ответил, что «лишь введение норвежских консульств сможет восстановить между обеими стра­нами то доверие, которое является необходимой предпосылкой всякого дружественного и плодотворного обсуждения сложных и деликатных вопросов об унии».

Нансен немедленно в одной из своих статей попытался отве­тить на вопрос Герхарда Грана:

«Главным в сложившейся обстановке является, по-моему, сле­дующее: мы, норвежцы, не сомневаемся в нашем праве иметь соб­ственных консулов. Очевидно, что шведы не признают за нами такого права, тем самым для нас возникла настоятельная потреб­ность отстоять в этом вопросе свое требование. Теперь речь идет уже не только о нашем консульстве, но и о суверенитете Норвегии. И не может быть никаких сомнений в том, какую позицию займет по этому поводу любой норвежец».