Книга о верных и неверных женах - [17]

— Хотя эта скромная хижина, — сказала она, — недостойна принять такого знатного человека, как ты, но она осветилась благодаря твоему приходу, а мое положение в мире возвысилось после этого. Во имя благосклонности к бедным окажи на несколько дней честь мне — бедной старой вдове — и ступи ногой на мою голову и на мои глаза.

Чтобы со мною не делала ты, не возропщу никогда:

Можешь мне хоть на глаза наступить — ты ведь сама красота

[34] .

Выбравшись из той гибельной пустыни и оказавшись в столь пленительном краю, я отдохнул и набрался сил благодаря милостям той старухи, подобной благородному мужу. И в ответ на ее бескорыстную помощь я стал возносить благодарность творцу, которому нет нужды в нашей благодарности, и молиться за набожную и добродетельную женщину.

И хотя я тосковал в разлуке с родными и друзьями, я остался на некоторое время в той райской местности, покоренный водой и воздухом той лужайки, которой завидовали сады Ирема, соблазненный прелестью текучих вод и свежестью зелени, красою роз и базиликов. А та добрая женщина расстелила на краю лужайки молитвенный коврик и стала возносить мольбы творцу. Глядя на эту добродетельную и набожную женщину, которая в преклонных годах оставила людей, избрала себе уделом одиночество ради того, кто един и всемогущ, я только дивился.

Когда отшельник-солнце сошло в свою келью на западе, а покои мира озарились светильником луны, появилась солнцеликая девушка. Благоухающие мускусом завитые локоны ниспадали на ее щеки, голову ее венчала корона чар, а чело было открыто, как у счастливых людей. Она вела с собой корову. Лицо старушки, когда она увидела ее, осветилось радостью, она выбежала ей навстречу, поцеловала ее, усадила на тростниковую подстилку, ценнее парчи и шелка, и угостила ее тем, что было в доме.

Я смотрел на девушку, не скрытую от взоров покрывалом, любовался ее ослепительной красотой, и мою душу заарканили ее черные завитые косы, а птица моего сердца попалась в сети ее благоухающих амброй кудрей. От волнения я всю ночь не мог сомкнуть глаз.

Когда дева небес [35] сбросила с лица покров ночи и вышла покрасоваться на арену вселенной, та розоликая девушка встала и, как было заведено, повела корову пастись. А старушка уселась на молитвенный коврик и стала перебирать четки. Тогда я набрался смелости, подошел к ней и спросил:

— Почему ты на старости лет избрала себе уделом одиночество? Кто эта луноподобная девушка?

В ответ та женщина с нравом ангела сказала:

— О сын мой! Я верую в единого бога, к нему я устремилась сердцем и ради него отказалась от благ этого бренного мира. Поскольку люди нашего времени не кажутся мне добродетельными, то я рассталась с ними, пренебрегла краями, где они живут, и избрала для себя эти удаленные от людских глаз места.

— А девушка эта, — продолжала она, — дочь моего сына.

Ее отец простился с жизнью в расцвете молодости, мать ее также покинула мир тлена.

— О любезная мать, — сказал я ей, — благодаря твоей святости божественная милость осенила меня, когда я плутал по улицам грехов. И теперь я хочу последовать твоему примеру, дабы обрести счастье тех, кто поклоняется Йездану. Впредь я не приближусь к людским поселениям и беседами с тобой обрету воздаяние на том свете. Я уповаю, что ты по своей благосклонности подашь мне руку помощи и усыновишь меня, выдав по законам ислама за меня свою внучку — сей молодой побег добродетели, — и этим возвысишь меня до самых небес. Ты должна оказать мне честь, разрешив породниться с тобой, ибо никто другой и не согласится поселиться здесь. А ведь старость одолела тебя, и ты ослабла, жизнь твоя приближается к концу, я же буду и днем и ночью, как раб, служить тебе и во всем тебе повиноваться.

Старушка вняла моей просьбе и обрадовала меня обещанием выдать за меня ту жемчужину из моря любви. Спустя несколько дней мы совершили свадебные обряды, и старушка передала в мои руки луноликую красавицу.

Некоторое время я прожил с ней в той степи, которой позавидовал бы цветник, наслаждаясь ее красотой. Эта красавица, скрывавшаяся от людей, словно жемчужина в раковине, была столь целомудренна и добродетельна, что даже луне не показывала своей красоты, даже лунный свет ночью не проникал в ее комнату. В своей скромности и стыдливости она даже глаз на меня не поднимала. Видя такую красоту и добродетель, я от безмерной радости словно не помещался в своей рубашке и готов был предпочесть единый миг, проведенный в ее обществе, владычеству над всеми странами мира. Я жил, не зная тревог и сомнений, ибо нет на свете высшего блаженства, чем счастье с красавицей-женой, телом подобной жасмину, луноликой, солнцеподобной, кокетливой, разумной, понятливой, доброй и целомудренной.

По воле судьбы спустя несколько лет та старушка с ангельским нравом простилась с бренным миром, отошла в мир вечности, отряхнула полы от скверны этого мира и сорвала плоды с древа благоденствия. Неизбежная разлука с этой Женщиной, которая украсила бы собой обитательниц рая, сильно огорчила меня, и без нее те райские сады и упоительный воздух тех мест опротивели мне, я не мог дольше оставаться там и отправился к людским поселениям.