Книга о Человеке - [250]

Несмотря на день отдыха, я, по своему обыкновению, с утра поднялся в кабинет. На глаза попалась пачка писем. В свое время я отложил их, с тем чтобы ответить, когда выпадет свободное время.

Взял одно. Отправитель — женщина из префектуры Аити, мне незнакомая. Впрочем, поскольку я стал забывать имена, возможно, мы с ней и встречались. В письме, прекрасно написанном, поднимались серьезные человеческие проблемы. Но, добросовестно прочитав его, я решил повременить с ответом.

Взялся за следующее письмо. Приблизительно то же. Когда закончил читать третье, вдруг посмотрел в окно. Было ясно, ни ветерка.

Привлеченный лучами солнца, я вышел в сад. Каждое утро младшая дочь, встав пораньше, приводит в порядок газон, поэтому сорняки не портят картины, но и без того деревья, тихо наслаждающиеся солнечными лучами, встретили меня улыбками и, не заговаривая со мной, казались воплощением умиротворения. Только две зимние камелии распустились алыми цветами.

Медленно пройдя шагов двадцать по саду, я решил вместе с деревьями принять солнечную ванну. В саду сушились два деревянных щита из ванной комнаты. Я сел на один из них и вытянул ноги навстречу солнцу, сиявшему с небес.

Потом я снял носки и еще дальше вытянул ноги, чтобы погреть ступни. Через какое-то время солнце внезапно заговорило со мной. Я удивился.

Поднял голову — прямо перед глазами в небесной синеве вырисовывался огромный лучащийся диск. Я изумился, а оно начало как ни в чем не бывало рассказывать о мире Бога.

Впервые солнце говорило со мной непосредственно, в душе у меня всплыли слова, сказанные гением Жаком, и я стал прилежно слушать.

Жак тогда сказал: благодаря тому, что начиная с двадцать третьего ноября я прошел мучительные духовные испытания и поднялся на третью ступень Божьего мира, я сильно возрос и приставленные до сих пор ко мне Небесный сёгун и ангелы бесследно исчезли, теперь я могу непосредственно говорить с Великой Природой.

Впервые получив реальное подтверждение словам Жака, я стал прилежно внимать тому, что говорило солнце.

Вскоре оно предупредило меня, что для моего здоровья следует перестать принимать солнечную ванну и вернуться в дом. К этому времени солнечный диск уменьшился примерно на половину.

Я немедля натянул носки, вернулся в кабинет и приступил к разбору писем. Скоро руки дошли до сегодняшней почты. Там, среди прочих, была открытка от моего молодого друга Б. В связи с трауром по старшему брату, умершему в ноябре, он, как принято, писал, что опускает поздравления с Новым годом.

Взглянув на открытку, я вспомнил, что и у меня в конце ноября умер родной старший брат Синъити, значит, и у меня траур, но при этом я не чувствовал ни печали, ни скорби.

В течение многих лет он доставлял мне сплошные хлопоты, а теперь, когда умер, и сам, должно быть, обрел покой. Вспоминая наши отношения, мне не в чем себя упрекнуть.

На третий день, первого января, хотя обычно в это время бывает ясно, неожиданно начал моросить дождь, было зябко и уныло.

Рано утром принесли увесистую пачку новогодних открыток. Дочь рассортировала их по адресатам, на мое имя было больше шестисот. Я молча просматривал их одну за другой, в душе поздравляя каждого отправителя с Новым годом. Не знаю, сколько прошло времени, когда дочь, сидевшая рядом и просматривавшая свои открытки, сказала:

— Если будешь посылать новогодние открытки, воспользуйся этими. Небось ни одной еще не послал?

На открытках, которые она мне дала, был красиво напечатан поздравительный текст, оставалось только вписать имя, и можно было сразу отправлять.

Хотел сказать: «Мертвым ни к чему», но вместо этого только поблагодарил. Вскоре дочь надписала открытки для господина Цуюки из Исэтана и моего благодетеля господина Окано и дала мне подписать. Благодаря чему в этот Новый год, по прошествии стольких лет, я вдруг ожил для двух моих знакомых. Какая глупость!

Второго января, утром, я получил предупреждение от Великой Природы:

— Три дня ты отдыхал, поэтому с сегодняшнего дня приступай к своим обычным обязанностям.

Тут я вспомнил, что, когда учился во Франции, рождественские каникулы тоже оканчивались первого января.

В этот день вновь было облачно, на душе тяжело, и все же в десять, как обычно, я поднялся в кабинет.

И вдруг Великая Природа дала наказ:

— Поскольку ты теперь можешь напрямую говорить с Великой Природой, ну-ка, попробуй, поговори с солнцем!

Однако мне совсем не хотелось ни о чем с ним говорить.

— Ты каждое утро бормочешь про себя, почему, несмотря на Новый год, облачно? Попробуй, спроси об этом у солнца. Ну же, позови его. Не пройдет и двух минут, как оно покажет свой лик.

Так подстрекаемый, я волей-неволей встал перед южным окном.

Прикинул место, где в это время должно находиться солнце — в это утро все небо было затянуто облаками. Наконец крикнул:

— Эй, солнце, покажись!

Не прошло и минуты, как облака в том месте, куда я нацелил взор, стали тоньше и появилось солнце. Я сразу заговорил с ним:

— Что же это за Новый год? Первого января — моросил дождь, второго — облачно… В чем дело? В прежние годы всегда было ясно…

— Это для того, чтоб одумались люди, изъеденные алчностью и эгоизмом, восседающие на высокой горе.