Книга не о любви - [8]

«Не приходи больше!» — орал брат.

Первое время было очень приятно, что я избавилась от Акселя. Здорово, когда на тебя никто не смотрит с упреком, как только раздается звонок в дверь. Радует, что тебя не душат. Хорошо ходить в школу одной и иметь наконец возможность общаться с остальными детьми. Вот только играть с другими у меня не очень получалось. Мы делали всё то же самое, что и с Акселем: строили дома из «Лего» и инсценировали аварии машинок. Мы кормили плюшевых медвежат джемом или связывали им лапы за спиной. Но было как-то по-другому. В результате стоило мне договориться с кем-нибудь из одноклассников, как я сказывалась больной. Иногда я прикладывала усилия и действительно заболевала, а иногда просто притворялась. Теперь я целыми днями сидела на чердаке у бабушки. Запах здесь был не очень. Когда бабушка переезжала к нам, она привезла с собой телевизор. И ей хотелось иметь под боком кого-нибудь, кто бы переключал каналы, вертел антенну или стучал по корпусу, если пропадало изображение. Последнее время ей было трудно вставать с кресла, поэтому всякий раз, постучав по телевизору или покрутив антенну, я получала монетку для автомата со жвачкой. Кроме того, появилась возможность смотреть телик без маминых ограничений. К сожалению, бабушку не интересовало, успеет ли Флиппер выбраться из рыбачьих сетей, прежде чем пойманная вместе с ним мина взорвется, ударившись о скалу. Она предпочитала спортивные комментарии или фильмы, в которых много пели и разговаривали по телефону. Мужчины говорили нормально, а вот женщины в этих кино держались за трубку аж обеими руками. Черноволосые и особо элегантные поигрывали при этом шнуром. Но даже больше, чем телефонно-песенные фильмы, бабушка любила оперетты и «фарсы с музыкальным сопровождением». Ужас. Как только действие хоть чуть-чуть сдвигалось с мертвой точки, цирковая принцесса и княгиня начинали петь. Если Марика Рёкк начинала вращать бедрами, я понимала, что наступил перерыв. Тогда я листала «Нойе Пост» или «Лучшее из Ридерс Дайджест», лежавшие на бабушкином столе. «Нойе Пост» я читала задом наперед. Сначала последнюю страницу с рекламой комплектов для сауны, вкладышей в лифчики и поясов стройности, а также цветной фольги, приклеив которую к черно-белому телевизору, можно превратить его в цветной. Потом я читала комиксы, а затем длиннющие скучные репортажи, вплоть до середины, где на развороте всякие новости, детские высказывания, истории про животных и разные сообщения. Моей любимой рубрикой стала «Родители, внимание! Соблазны по дороге в школу». Опасности таились на каждом шагу. К одной девочке привязались, потому что она красила губы в автобусе. Конец оказался довольно мягким: девчонка поклялась никогда больше не краситься в общественных местах. В «Лучшем из Ридерс Дайджест» тоже публиковали кучу душераздирающих историй. Один дурик лишился нижней челюсти из-за того, что неосторожно жевал травинку. Оказалось, что при кровоточащих деснах бактерии с травинки могут проникнуть в кость.

Как только княгиня допевала до конца, начиналось хоть какое-то действие. Правда, его было немного: тут же раздавалось следующее песнопение. Бабушке нравилось, что поют, но ведь у нее давно уже были не все дома. Иногда она даже подпевала свистящим голосом, а во время информации о спортивных достижениях утверждала, что способна выступить не хуже. Может, мол, даже потягаться с Пеле, забившим свой тысячный гол. Она сказала: «Я тоже так умею».

Однажды, когда я включила телевизор, а трубка нагрелась так, что можно было разглядеть хоть что-то, не появилось ни спортсменов, ни голосящих телефонных барышень. Мы увидели парней с прямыми волосами по пояс, они играли на гитарах, чуть ли не опрокидываясь назад. Потный тип в майке подыгрывал на ударных.

«Ах, эти ненормальные „битлы“ — быстрее переключай», — прогундосила бабушка. «Битлз» — это была самая известная группа, про которую слышала даже я. А теперь еще и знала, как они выглядят. Прошло достаточно много времени, прежде чем появились последние известия из Барнштедта. Официально мы относились к Гамбургу, но во всем, что касается моды, морали и музыки, отставали лет на пять, а то и на десять. Основным, если не единственным, связующим звеном был телевизор. Прошли годы, прежде чем до меня дошло, что «Битлз» играл совсем не тяжелый металл.

К сожалению, ни родители, ни брат с сестрой не демонстрировали мне достойной, по моему мнению, благодарности за то, что я принесла им в жертву Акселя. Сестрица продолжала меня подначивать, теперь, правда, в прошедшем времени: «Ты была влюблена в Тарелкоглазого, да-да, влюблена по уши», — сказала она, когда рядом стоял Хольгер Дежуссес. «Нет, — закричала я, — ничего подобного, я всегда его терпеть не могла!» — «Ага, а замуж за него собиралась!» — «Никогда я не собиралась выходить замуж за этого Тарелкоглазого!» — продолжала я вопить, хотя, безусловно, знала правду лучше всех. Я ведь сама предлагала Акселю жениться на мне. Кстати, ему моя идея очень понравилась. «Нетушки! Ты ему говорила, что будешь очень рада, когда вы поженитесь. Втрескалась в Тарелкоглазого!» — «Нет! Я никого не люблю! И никогда, слышишь, никогда никого не полюблю!»