потащил, взял у него пз рук палицу, нанес Бейреку удар палицей по затылку; Бейрек обхватил шею коня, вернулся назад; Казан говорит: «Ступай, Бейрек, скажи своему беку, пусть он придет». Это увидел сын Илик-Коджи, не умеющий отступать. Дюлек-Вуран въехал на ристалище; Казан тут заговорил: «Рано утром ты встаешь, джигит; что ты за джигит? Своего бедуинского коня ты горячишь, джигит; что ты за джигит? Мужу от мужа скрывать свое имя — позор; как твое имя, джигит? скажи мне». Дюлек-Вуран говорит: «Разве ты, гяур, не знаешь моего имени? Меня зовут Дюлек-Вураном, сыном Илик-Коджи, тем, кто считает медлительность позором, кто вышел из своего народа, взял ключи пятидесяти семи крепостей, кто не умеет отступать». Он взял в руки свое копье, погнал коня, хотел пронзить Казана, не пронзил, промахнулся; Казан ударил коня, вырвал копье из его рук, ударил его (копьем) *по затылку,
>48 (копье) разбилось на мелкие части, сломалось; он говорит: «Слушай, рожденный от негодного, скажи своему беку, пусть он придет». Тот также вернулся назад. Казан снова вызвал борцов; витязь Рустам, сын Дузана, ударил коня, въехал на ристалище; тут Казан снова заговорил:« Ты поднялся и встал со своего места; ты сел на своего кавказского коня; что ты за джигит? как твое имя? скажи мне». Витязь Рустам говорит: «Меня зовут витязем Рустамом, сыном Дузана, тем, кто поднялся и встал со своего места, убил двух своих братьев-младенцев, влачит жизнь с позором». Он также пустил коня на Казана, думая, что одолеет его, — не мог одолеть; Казан-бек и ему нанес удар, говорит: «Ступай, негодный, \скажи своему беку, пусть он придет». Тот также вернулся. Казан снова вызвал борцов. Поводья коня Уруза держал его дядя Кара-Гюне; вдруг Уруз вырвал поводья из его рук, обнажил меч, погнал коня на своего отца, не дал себя удержать; он опустил меч на плечо Казана, разрубил его броню, нанес ему в плечо рану, глубиною в четыре пальца; его алая •кровь зажурчала, пролилась на его пазуху; Уруз снова обратился на него, чтобы ударить еще раз. Тут Казан громким голосом говорит своему сыну — посмотрим, хан мой, что он говорил: «Сын, вершина моей черной горы! сын, свет моих темных очей! витязь мой, Уруз! лев мой, Уруз! не губи своего белобородого отца!». У Уруза закипела кровь в жилах от жалости, его глаза, обведенные черной каймой, наполнились кровавыми слезами; он сошел с коня на землю, поцеловал руку своего отца; Казан тоже спустился, сошел на землю, поцеловал своего сына в шею. Беки погнали коней в сторону Казана и его сына, окружили их, все сошли с коней, поцеловали руку Казана. Они двинулись, погнали коней на гяуров, ударили мечами. В долинах, на холмах гяуров настигло поражение; они взяли крепость, разрушили в ней церкви, построили мечети, Уруз вырвал своего отца из рук обагренных кровью гяуров, вернулся к народу остальных огузов, послал вестника радости своей белолицей матери. Дочери-невесты Казана, подобные гусыням, вышли навстречу Казану, поцеловали его руку, упали к его ногам. Казан на прекрасном лугу велел поставить шатер, на семь дней, семь ночей устроил пир и празднество, ели, пили.
Пришел мой дед Коркут, заиграл на кобзе, рассказал, что сталось с воинами, борцами за веру. Где те воины-беки, кого я прославил, кто говорил: (Весь) мир — мой? Их похитила смерть, скрыла земля; за кем остался тленный мир? Земная жизнь, ты приходишь и уходишь; последний твой конец—смерть, земная жизнь! Когда настанет смертный час, да не разлучит (тебя бог) с чистой верой, да не заставит тебя всемогущий прибегнуть к злодеям! Мы сложили молитву из пяти слов; да будет она принята! Кто скажет «аминь, аминь!» да увидит лик (божий); да простит (бог) твои грехи ради почета Мухаммеда избранного, чье имя славно, хан мой!
XII
ПЕСНЬ О ТОМ, КАК ВНЕШНИЕ ОГУЗЫ ВОССТАЛИ ПРОТИВ ВНУТРЕННИХ ОГУЗОВ И КАК УМЕР БЕЙРЕК
Когда собирались племена *Уч-Ок и Боз-Ок,>1 Казан отдавал на разграбление свое жилище; >2 снова Казан отдал на разграбление свое жилище; но (на этот раз) внешних огузов при этом не было; разграбили одни внутренние огузы. Когда Казан отдавал на разграбление свое жилище, он выводил за руку свою жену, потом они производили разграбление. Об этом услышали из беков внешних огузов Аруз,>3 Эмен и остальные беки; они сказали: «Смотри, смотри, до сих пор мы принимали участие в разграблении жилища Казана: почему нам теперь при этом не быть?». Все беки внешних огузов сговорились, к Казану не пришли, проявили вражду. Был человек по имени Кулбаш; >4 Казан говорит: «Скажи, Кул-баш, эти беки внешних огузов всегда приходили вместе (с другими), почему они теперь не пришли?». Кулбаш говорит: «Разве ты не знаешь, почему они не пришли? Ты отдал на разграбление свое жилище, а внешних огузов при этом не было; вот причина». Казан говорит: «Разве они замыслили вражду?». Кулбаш говорит: «Хан мой, я пойду, узнаю, друзья ли они, враги ли». Казан говорит: «Как знаешь, ступай». Кулбаш с несколькими людьми сел на коня, пришел в дом воспитавшего >5 Казана Аруза. Аруз поставил свой золотой зонтик, сидел со своими юношами; Кулбаш пришел, приветствовал Аруза и говорит: «Казана постигла беда; „пусть непременно придет ко мне воспитавший меня Аруз
