Книга моего деда Коркута - [50]

Они повели его, бросили его в свиной хлев, заперли.

Нога коня хрома, язык певца проворен; никто не знал, умер ли, жив ли Казан. Между тем, хан мой, у Казана был мальчик; он вырос, сделался юным джигитом. Однажды он сел на коня, прибыл в диван; кто-то говорит: «Разве ты не сын хана Казана?». Уруз рассердился, говорит: «Скажи, негодный, разве мой отец — не Баюндур-хан!». Тот сказал: «Нет, он — отец твоей матери, а тебе дед». «Скажи, умер ли мой отец, жив ли?», — спросил Уруз. Тот сказал: «Он жив, он в плену в крепости Туманан». От таких слов юноша заплакал, огорчился, повернул своего коня, вернулся назад, пришел к своей матери; тут он стал говорить своей матери — посмотрим, хан мой, что он говорил: «Мать, я — не сын хана,⁴⁰ я — сын хана Казана. Скажи, рожденная от негодного, почему ты мне (этого) не говорила! Право матери — право бога; не то я извлек бы свой черный булатный меч, не дав тебе опомниться, отрубил бы твою прекрасную голову, пролил бы на землю твою алую кровь». Его мать заплакала и говорит: «Сын, твой отец невредим, но *не говорила; я боялась, что ⁴¹ ты пойдешь к гяурам, дашь себя убить, погибнешь; вот почему я не говорила, душа моя, сын! Но пошли человека к своему дяде; пусть он придет посмотрим, что он скажет». Он послал человека, позвал своего дядю,

тот пришел; Уруз говорит: «Я пойду к крепости, где стал пленником мой отец». Они дружно посоветовались, ко всем бекам пришла весть: «Уруз идет к своему отцу, возьмите оружие и придите». (Так) сказали; собралось войско, пришло; Уруз велел открыть ⁴² свои шатры, нагрузил (на верблюдов) свои склады оружия; Кара-Гюне стал во главе войска. *Сое-динив отряды,⁴³ они двинулись, пустились в путь.

По пути им встретилась Ая-Суфиа ⁴⁴ гяуров; *попы пели; ⁴⁵ это был очень крепкий монастырь.⁴⁶ Они сошли с коней, надели одежду купцов, под видом торговцев повели мулов и верблюдов. Гяуры увидели, что приходят люди, на купцов не похожие, они убежали, вошли в крепость, заперли ворота, поднялись на башню, спросили: «Кто вы?». Они сказали: «Мы торговцы». «Вы говорите ложь», — сказали гяуры, схватились за камни. Уруз сошел с коня, говорит: «Кто пил из золотого кубка моего отца, кто любит меня, пусть сойдет с коня, пусть (все) ударят по разу палицей по воротам этой (крепости)!». Шестнадцать джигитов соскочили с коней, закрылись щитами, положили себе палицы на плечи, подошли к воротам, ударили по разу палицей, разбили ворота, вошли во внутрь, перебили (всех) гяуров, каких нашли, не дали им отправить вестника, разграбили имущество, вернулись в лагерь, (там) расположились.

Между тем там был коровий пастух; он увидел, что крепость взята, убежал, пошел к тагавору, принес весть, что Ая-Суфиа взята: «Чего вы сидите? — сказал он, — на вас пришел враг; приготовьте свое оружие для защиты». Тагавор созвал беков, спросил: «Как нам справиться сними?». Беки сказали: «Чтобы справиться с ними, лучше всего нам освободить Казана, выставить его против них». Это слово нашли разумным; пошли, освободили Казана, привели к тагавору; тагагор говорит: «Казан-бек, на нас пришел враг; если ты этого врага от нас удалишь, мы тебя отпустим, согласимся и платить дань; а ты дай клятву, что на наш народ врагом не придешь». Казан говорит: «Клянусь богом! когда мы будем видеть прямой путь, кривым путем не придем». «Казан дал добрую клятву», — сказали гяуры, обрадовались. Тагавор собрал войско, пришел на ристалище, велел поставить шатры; войско гяуров собралось вокруг Казана. Казану принесли броню, (дали ему) меч, копье, палицу и все, что нужно для войны, одели (и вооружили) его.

Тут пришли воины огузов, отряд за отрядом. Громко забили в барабаны; Казан увидел, что впереди войска, впереди одетых в железную броню огузов прискакал бек на светло-сивом коне, с белым знаменем, велел поставить свой шатер, развернул отряд, занял место; вслер за ним пришел Кара-Гюне, развернул отряд, занял место. Тотчас Казан направил коня на ристалище, вызвал борцов; всадник серого коня, Бейрек, ударил коня, въехал на ристалище. Казан тут заговорил — посмотрим, хан мой^ что он говорил: «Ты поднялся и встал со своего места, джигит; что ты за джигит? Ты одел железную броню с крепкими наплечниками, джигит; что ты за джигит? Как твое имя, джигит? скажи мне». Тут Бейрек заговорил: «Разве ты меня не знаешь, гяур? Меня зовут Бамси-Бейреком, сыном Бай-Бура-хана, тем, кто со славой слетел с Байбурда, крепости Пара-Сара, когда чужие хотели взять его невесту, остановил (их), взял (ее). Приди, гяур, поборемся». Еще одно сказал тут Казан: «Скажи, джигит, впереди этого войска вышел отряд с белым знаменем, поставил свои шатры впереди народа; тот джигит, что ездит на светло-сивом коне, что это за джигит? чей он, джигит? ради твоей головы скажи мне». Бей-рек говорит: «Чьим ему быть, гяур? Это — сын нашего бека Казана». Казан в душе говорит: «Слава богу, мой мальчик стал великим мужем». «Зачем ты, гяур, спрашиваешь меня о том, о сем», — сказал Бейрек, пустил своего коня на Казана, взял в руку палицу-шестопер, ударил Казана; Казан не дал узнать себя, *уцепился за пояс Бейрека, *схватил его,