висел);
>29 меч упал на землю, погрузился (в нее); он вложил свой собственный меч в ножны, крепко ухватился за рукоятку того меча, пришел и говорит: «Как твои дела, Депе-Гэз?». Депе-Гэз говорит: «Юноша, ты опять не умер?». Бисат говорит: «Бог меня спас». Депе-Гэз говорит: «На тебя нет смерти». Громким голосом заговорил Депе-Гэз — посмотрим, что он говорил: «Глаз мой, глаз, единственный мой глаз! Тобой, единственный глаз, я разбивал огузов; со светлым глазом, джигит, ты разлучил меня; со сладостной душой да разлучит всемогущий тебя! *Как я терплю боль в глазу сегодня, так пусть никакому джигиту не даст глаза всемогущий бог сегодня!».
>30 Снова говорит Депе-Гэз: «То место, джигит, где ты остаешься, откуда поднимаешься, какое это место? Когда ты заблудишься темной ночью, на кого твоя надежда? Кто ваш хан, поднимающий крепкое знамя? В день битвы впереди других *(ударяющий, кто ваш витязь? Как имя твоей матери?).
>31 Как имя твоего белобородого отца? Для храбрых мужей скрывать от мужа свое имя постыдно; как твое имя, джигит, скажи мне!». Бисат стал говорить Депе-Гэзу — посмотрим, хан мой, что он говорил:: «Место, где я остаюсь, откуда поднимаюсь, — Гюн-Ортач;
>32 когда я заблужусь в темную ночь, моя надежда — аллах; поднимающий крепкое знамя хан наш— Баюндур-хан; в день битвы впереди других ударяющий витязь наш — сын Салора Казан.
>33 Спросишь имя *моей матери
>34 — крепкое дерево; спросишь *имя моего отца — свирепый лев;
>35 спросишь мое имя — сын Аруза Бисат». Депе-Гэз говорит: «Тогда (мы) братья, не губи меня». Бисат говорит: «Негодный, ты заставил плакать моего белобородого отца; ты заставил стонать мою седокудрую мать; ты убил моего брата Кыяна; ты сделал вдовой мою белолицую невестку; ты оставил сиротами ее светлооких младенцев; оставить ли мне тебя? Пока я не обнажу своего черного булатного меча, не отрублю твоей головы *в шапке из Кафы,
>36 не пролью на землю твоей красной крови, не отомщу за кровь моего брата Кыяна, я тебя не оставлю». Тут Депе-Гэз снова заговорил: «Я говорил, что поднимусь и встану со своего места; я говорил, что нарушу договор с остальными беками огузов; я говорил, что истреблю тех из них, кто вновь появился на свет; я говорил, что (хоть) раз наемся досыта человеческого мяса; я говорил, что остальные беки огузов, собравшись, пойдут на меня; я говорил, что убегу, войду в пещеру, *где готовят мне жаркое;
>37 я говорил, что буду пускать камни тяжелой машиной; я говорил, что камень опустится, попадет мне в голову и я умру. Со светлым глазом, джигит, ты разлучил меня, со сладостной душой да разлучит всемогущий тебя!». Депе-Гэз снова заговорил: «Белобородых стариков я много заставлял плакать; должно быть, их белые бороды, их проклятие навлекли беду на тебя
>г мой глаз! Седокудрых старух я много заставлял плакать; должно быть, слезы их глаз навлекли беду на тебя, мой глаз! Я съел много *джигитов с потемневшей кожей; должно быть, их джигитство навлекло беду на тебя, мои глаз! Я съел много девочек с ручками, окрашенными хной;
должно быть, *обнимавшие их [?] >39 навлекли беду на тебя, мой глаз! *Как я терплю боль в глазу сегодня, так всемогущий бог пусть не даст ни одному джигиту глаза сегодня! >40 Глаз мой, глаз мой единственный,, глаз!». Бисат разгневался, встал со своего места, заставил Депе-Гэза опуститься на колени, как верблюда, отрубил ему голову его собственным мечом, сделал отверстие, вставил тетиву лука, понемногу потащил ее к выходу из пещеры, послал Юкли-Коджу и Янаглу-Коджу с радостной вестью к огузам; они сели на светло-сивых коней и отправились. К племенам остальных огузов пришла весть; они прискакали к дому Аруз-Коджи, (широкими) устами подобного коню, принесли радостную» весть отцу >41 Бисата: «Радостная весть, твой сын отрубил голову Депе-Гэзу», — сказали они. Собрались остальные беки огузов, пришли к пещере, *где готовили жаркое,>42 положили на середину голову Депе-Гэза.
Пришел мой дед Коркут, заиграл радостную песнь, рассказал, что сталось с мужами-борцами, дал благословение Бисату: когда ты будешь подниматься на черную гору, пусть (бог) даст тебе подняться, пусть даст переправиться через обагренные кровью реки, сказал он. Мужественно ты отомстил за кровь своего брата, избавил от ига остальных огузов, да сделает всемогущий бог белым твой лик, сказал он.
Когда настанет час смерти, да не разлучит тебя (бог) с чистой верой, да простит твои грехи ради Мухаммеда избранного, чье имя славно* хан мой!
IX
ПЕСНЬ ОБ АМРАНЕ, СЫНЕ БЕКИЛЯ >1
Сын Кам-Гана хан Баюндур встал со своего места, велел поставить на черную землю свой шатер с белым верхом, поднял до небес пеструю палатку, велел разложить в тысяче мест шелковые ковры. Собрались беки внутренних огузов, внешних огузов; пришла дань девяти туменей >2 Грузии: доставили одного коня, один меч, одну палицу. Баюндур-хан сильно огорчился. Пришел мой дед Коркут, заиграл радостную песнь: «Хан мой, отчего ты огорчился?», — спросил он. (Хан) говорит: «Как мне не огорчиться? Каждый год привозили золото и серебро; я раздавал (его) бекам и джигитам, их сердца были довольны; теперь кому мне отдать это, чтобы его сердце было довольно?». Дед Коркут говорит: «Хан мой, отдадим все три вещи одному джигиту, чтобы он отправлял караульную службу для народа огузов». «Кому же отдадим?», — спросил его Баюндур, посмотрел направо, налево — никто согласия не изъявил. Был джигит по имени Бекиль; (хан) посмотрел на него и говорит: «Что ты скажешь?». Бекиль изъявил согласие, поднялся, поцеловал землю, *привязал к поясу меч, благословенный моим дедом Коркутом,
