Книга мертвых - [109]

Глядя на Пендергаста, Глинн немного помолчал, потом спросил:

– Это вы заставили его залезть туда первым?

– Да.

– Вы пошли следом за ним?

– Я… я собирался.

– Что вам помешало?

Внезапно лицо Пендергаста исказила судорога, и он ничего не ответил.

– Что вам помешало это сделать? – Глинн неожиданно проявил настойчивость.

– Там началось шоу. В будке. Внутри, где находился Диоген.

– Шоу, придуманное Комстоком?

– Да.

– Какова была его цель?

Еще одна судорога.

– Напугать попавшего туда человека до смерти.

Глинн медленно откинулся в кресле. В ходе проведенных им исследований он многое узнал о предках Пендергаста. Среди них было немало ярких личностей, но Комсток выделялся из всех. Он приходился агенту двоюродным прадедушкой, в молодости был знаменитым магом, гипнотизером и иллюзионистом, но к старости стал настоящим мизантропом. И, как и многие другие представители этой семьи, окончил свои дни в сумасшедшем доме.

Значит, вот куда завело Комстока безумие!

– Расскажите все по порядку, – попросил Глинн.

– Я не слишком хорошо помню. Пол под Диогеном то ли наклонился, то ли проломился, и он упал в нижний отсек.

– Расположенный в глубине будки?

– Да, на первом уровне. Вот тогда и началось… это шоу.

– Опишите его, – настаивал Глинн.

Пендергаст вдруг застонал, и в этом стоне послышалась такая боль, такое долго подавляемое страдание, что Глинн на минуту лишился дара речи.

– Опишите его, – повторил он, когда снова обрел возможность говорить.

– Я не помню, я почти ничего не видел. А потом… они закрылись.

– Они?

– Механические двери. Они приводились в действие скрытыми пружинами. Одна захлопнулась за мной, перекрыв выход. Другая заперла Диогена во внутреннем отсеке. – Пендергаст замолчал. Подушка у него под головой была мокрой от пота.

– Но какую-то долю секунды вы видели то, что видел Диоген?

Пендергаст продолжал лежать неподвижно, потом – очень медленно – наклонил голову.

– Это продолжалось всего мгновение. Но зато я все слышал. Абсолютно все.

– Что это было?

– Шоу с волшебным фонарем, – прошептал Пендергаст. – Фантасмагория. Фонарь приводился в действие электричеством. Это было… это было любимым шоу Комстока.

Глинн кивнул. Он кое-что знал об этом. Волшебными фонарями назывались устройства, в которых свет, проходя сквозь стекло, попадал на наклеенные на него изображения. Тени отбрасывались на медленно вращающиеся стены с неровной – для усиления эффекта – поверхностью, все это сопровождалось зловещей музыкой – и получался своего рода фильм ужасов девятнадцатого века.

– Ну так что же вы увидели?

Пендергаст вдруг вскочил с кушетки и зашагал по комнате, сжимая и разжимая кулаки, – им внезапно овладело непреодолимое желание двигаться. Наконец он повернулся к Глинну.

– Прошу вас, не спрашивайте меня об этом! – Огромным усилием воли он заставил себя успокоиться, но продолжал ходить по комнате взад-вперед, словно дикий зверь в клетке.

– Пожалуйста, продолжайте, – бесстрастно произнес Глинн.

– Из внутреннего отсека доносились крики и визг Диогена. Он все кричал и кричал. Я слышал, как он царапался, пытаясь выбраться оттуда. Я слышал, как ломались его ногти. Потом на какое-то время все стихло, после чего – не знаю, сколько прошло времени, – вдруг раздался выстрел.

– Это был ружейный выстрел?

– Комсток Пендергаст специально оставил в своей… комнате ужасов пистолет с одним патроном. Он предоставлял жертве выбор: сойти с ума, умереть от страха – или покончить с собой.

– И Диоген предпочел последнее.

– Да. Но пуля не… не убила его, а только ранила.

– Как отреагировали на это ваши родители?

– Вначале они ничего не сказали. Потом притворились, что Диоген заболел. Якобы у него была скарлатина. Они держали это в секрете – боялись скандала. Поэтому сказали мне, что из-за скарлатины у него ухудшилось зрение, изменились вкусовые ощущения и обоняние. Это же, по их словам, стало причиной потери одного глаза. Но теперь я знаю, что это из-за пули.

Глинн похолодел и ощутил необъяснимую потребность немедленно вымыть руки. Что же настолько ужасное и отталкивающее мог увидеть семилетний ребенок, если решился на самоубийство?.. Глинн заставил себя подумать о другом.

– Расскажите о том месте, где вы оказались в ловушке, – попросил он. – Что это за фотографии на стенах, о которых вы говорили?

– Официальные фотографии мест преступления и полицейские зарисовки самых зверских убийств, совершенных в разных странах мира. Вероятно, они должны были подготовить жертву к тому… ужасу, который ее ожидал.

В комнате повисла гнетущая тишина.

– Сколько времени прошло, пока вас освободили? – наконец спросил Глинн.

– Не знаю. Несколько часов… может, день.

– И вы очнулись от этого кошмара с уверенностью, что Диоген был болен и именно этим объяснялось его долгое отсутствие?

– Да.

– Вы не имели понятия о том, что случилось на самом деле?

– Ни малейшего.

– Но Диоген так и не понял, что вы подавили эти воспоминания?

Пендергаст резко остановился.

– Думаю, что нет.

– И как результат, вы так и не извинились перед братом и не попытались с ним помириться. Более того, вы никогда не говорили о том, что произошло, потому что полностью заблокировали память о Событии.