Книга Кораблей. Чародеи - [107]

— Одрин… я здесь.

Князь облегченно улыбнулся и осторожно провел ладонью по щеке рыжеволосой:

— Тише, Триллве, не говори ничего. Тебе сейчас нужны силы.

Ресницы раненой дрогнули, она облизала потрескавшиеся губы:

— А… ребенок? Он… жив?

— Не волнуйся, девочка, — Мадре наклонился и оставил легкий поцелуй на ее бледном лбу, — с ним все будет хорошо, поверь мне.

Аррайда чуть заметно улыбнулась и замолчала. Хельге подумала, что рыжая собрала все свои силы, чтобы задать вопрос и, кажется, опять погрузилась в забытье.

Леди Блэкмунд негромко кашлянула и, когда элвилин поднял на нее отсутствующий взгляд, тихо сказала:

— Князь, простите, что я вмешиваюсь, но вашей супруге определенно нужно противоядие. Похоже, что оружие отравлено. Я немного разбираюсь в ядах, а уж запах болотной орхидеи — он настолько уникален, что спутать его с чем-то другим сложно.

Мадре скрипнул зубами и перехватил ручник на ране:

— Неужели эта ведьма… К лешему! Леди Олл, приведите в чувство этого недотепу. Лучше него, за отсутствием Сингарда, в склянках лекаря не разбирается никто.

Советница покосилась на безмятежно развалившегося у двери мужчину и тихо вздохнула. За время работы на Орден она постепенно приходила к убеждению, что дамы Даринги намного выносливее и отважнее сильной половины. Хельга поднялась. Вытерла липкие от крови руки об юбку, ухватила стоящий на каминной полке глиняный кувшин, и, сняв изящную крышечку с расписной утицей сверху, с наслаждением опрокинула на золотоволосого детинушку содержимое. Парень судорожно вздохнул, чуть не захлебнувшись, выпучил глаза и широко открыл рот, стараясь продышаться. По комнате поплыл запах крепкого осеннего меда, и Хельга смущенно кашлянула — она-то была уверена, что в кувшине вода.

— Симон! — беловолосый гаркнул так, что бедолага-лекарь аж подлетел с места, ударившись локтем о стоявший рядом сундук, обитый серебряной чеканкой. Волшебница некстати вспомнила, что именно в нем нашла так поразившее ее княжье белье и, несмотря на всю серьезность происходящего, с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Да и вид у помощника был тот еще — очевидно, что приложился он рукой изрядно, однако чувство долга оказалось сильнее боли, и златокудрый вытянулся по струнке, слегка скривившись и быстро притоптывая ногой.

— Стрелой в лазарет! — Мадре гневно зыркнул на обморочного. — Неси противоядие от болотной орхидеи, успокоительное и бинты. И кликни слуг.

— А… э… — промямлил Симон и моргнул. — Какое именно успокоительное? Там есть мелисса, мята, и еще…

— Быстро! — глаза князя яростно блеснули, и Хельге подумалось, что не будь у того заняты руки, помощнику лекаря явно пришлось бы испытать на себя вес княжьей плюхи. Златокудрый втянул в себя воздух и молнией вылетел из покоя. Сразу же заглянул слуга и получил приказ нести полотенца, воду, молоко и кушетку.

— Простите, леди Флора, я слегка не в себе, — сбавил тон Мадре, когда за парнем закрылась дверь, поморщился и снова склонился над супругой, буркнув себе под нос, — ненавижу болванов… А что, если попробовать отсосать из раны яд? Во всяком случае, со змеями это помогает.

Он отложил в сторону полотенце и, откинув за спину длинные белые волосы, похоже, всерьез решил приложиться к ране губами.

— Вы сдурели! — Хельга подскочила к Мадре и дернула его за плечо. — Вы хоть соображаете, что такое болотная орхидея? Думаете, вашей жене станет легче оттого, что, очнувшись, она увидит рядом ваш хладный труп?!

Князь замер, и волшебница на миг испугалась: ну, как старший элвилин решит, что она ведет себя непочтительно, и выставит ее за дверь? Однако Мадре повернулся и растерянно пробормотал:

— Простите, леди. Вы, безусловно, правы, я… наверное, просто паникую…

— Дайте, я посмотрю, — неожиданно мягко сказала Хельга и, опустившись на колени, наконец-то внимательно разглядела плечо Аррайды. Судя по всему, кинжал вошел не слишком глубоко и миновал крупные сосуды — во всяком случае, кровь больше не хлестала. Но сама рана производила гнетущее впечатление: струпья пятнились на воспаленной коже, а края пореза были отвратительного синюшно-черного цвета.

— Князь, по-моему, проще снова раскрыть рану, и пусть поток крови сам вымоет хотя бы часть отравы, — тихо сказала леди Блэкмунд и нахмурилась. Яд болотной орхидеи был опасен даже для не подверженных большинству болезней элвилин, а уж о человеке и говорить нечего. Советница поежилась — Иса эйп Леденваль, несмотря на свою истеричность и любовь к возлияниям, всегда шла к цели неуклонно и умела добиваться своего.

Элвилин молча кивнул в ответ и, не отводя глаз от бледного лица супруги, тихо спросил:

— Я могу рассчитывать на вас, леди Олл? Это зрелище не слишком…

— Я аристократка, князь, — Хельга криво ухмыльнулась и задрала нос. — Нас с детства учат оказывать помощь раненым, и, смею вас уверить, я не столь чувствительна, как ваш этот… как его? Пётр?

— Очень хорошо, — Мадре кашлянул, точно комок в горле мешал ему говорить. — На столе в кабинете должна быть фляга с самогоном. Промоем рану…

Советница поднялась и поспешно двинулась за фляжкой, по дороге недоуменно размышляя, как так получилось, что она — леди Блэкмунд, советник Ордена Божьего Суда, сидит в покоях главного врага ордальонов и пытается помочь ему вернуть к жизни новоявленную супругу. Ясное дело, что она здесь в первую очередь из-за Торуса, чтобы в случае опасности первой отреагировать, и, по возможности, вмешаться в ход событий. Однако было еще что-то. Волшебница взяла в руки серебристую флягу с ременной петлей из красноватой кожи и, обернувшись, посмотрела на Мадре и его женщину. Князь сидел боком к двери; огонь бросал причудливые тени на его лицо, а сам элвилин, казалось, не замечал ничего вокруг. И были и в позе нелюдя, и в лице, и в серебряных глазах такие боль, и нежность, и надежда, и такая любовь, какую Хельге не доводилось еще видеть ни у одного давнего. И тогда леди Блэкмунд неожиданно поняла, что сидящий у огня элвилин кажется ей намного более человечным, чем основная часть представителей ее собственной расы.