Книга Джошуа Перла - [8]

Я сошел с поезда и услышал, как одновременно на перрон сбросили две почтовые сумки. Меня встретил мужчина с кепкой подмышкой. Он напоминал начальника вокзала, но на самом деле был сотрудником почты.

Глазами я искал на платформе кого-нибудь еще, и тут он окликнул меня по имени:

– Да, это я.

– Я вас ждал.

Я погрузил велосипед в его желтую машину, сел на переднее сиденье. По дороге сотрудник почты объяснил мне, что берет транспорт на себя, потому что у Рашель нет машины.

– Это мило, – сказал я, чтобы что-то сказать.

Ведь я не знал, кто такая Рашель.

Машина ехала, и в окно я видел болота, покрытые ряской, каналы и маленькие мосты. Погода была серая.

– Зато она дает мне яйца, – произнес он.

Машина въехала в рыжеватый лес.

– Яйца? – переспросил я.

Он не ответил. Я подумал о курице с объявления. Он остановил машину рядом с фермой.

– Вот, это здесь.

В тот момент я всё еще думал о яйцах и не мог понять, что к чему.

– До воскресенья, – сказал он.

Я вытащил велосипед из-под почтовых сумок.

Ферма напоминала большой курятник на опушке леса. Толкая велосипед, я вошел во двор. Я лавировал между вереницами цыплят. Хозяйку фермы звали Рашель. Казалось, она удивилась моему приезду.

Я быстро смекнул, что, кроме меня, на курсы больше никто не записался и что если Рашель когда-то и фотографировала, то это было очень давно. В доме не наблюдалось ни фотоаппаратов, ни лаборатории.

Рашель подала мне омлет. Затем показала ярусные кровати в сером деревянном доме.

– До завтра.

Посреди ночи я включил карманный фонарик, чтобы перечитать объявление.

Окунитесь в мир фотографии.

На другой стороне двора Рашель слушала музыку. Я снова уснул.

– Первые три дня ты будешь придумывать тему.

– Тему?

Снаружи было серым-серо, почти темно. Рашель наливала мне молоко и склоняла голову, чтобы не промахнуться. Она носила очки с толстыми, как кубики льда, стеклами.

– Гуляй, смотри вокруг, придумывай тему, понятно?

– Понятно.

И в течение трех дней я следовал ее указаниям. Утром я брал яйца, сваренные вкрутую, и уезжал куда-нибудь на велосипеде. Вечером возвращался и вместе с Рашель ел омлет при свете мигающей неоновой лапы.

А потом однажды утром появилась девушка на лодке, и поиски темы закончились.

Я придумал тему. Моя тема толкала лодку с помощью длинного шеста. Моя тема с голыми ногами стояла на цыпочках и срезала ивовые ветви, собирая их в охапки.

На третий день после обеда моя тема исчезла.

На обочине я отыскал телефонную будку, позвонил Рашель и глухим голосом сказал, что моя бабушка заболела, поэтому я должен вернуться домой. Кажется, Рашель обрадовали мои дурные новости.

– Ты доберешься до вокзала? Вызвать сотрудника почты?

Я сдерживал рыдания, затыкая рот рукой.

– Поеду на велосипеде.

– Что?

– У меня ведь есть велосипед.

Велосипед, кстати, лежал в канаве. Она повесила трубку. Я вернулся в лес, гонимый тоской.

Теперь я лежал на постели, пытаясь забыться.

– Я видел снаружи раков, – вдруг сказал хозяин.

Неужели он ничего не заподозрил? Он говорил так, словно и не уезжал.

– Да, я поймал их вчера, – сказал я, потягиваясь. – Куда вы ездили?

– Недалеко. Далеко я больше не езжу.

Он вручил мне чашку горячего питья, пахнувшего ванилью. Я приподнялся на подушках. Протянул руку.

– Осторожнее, горячо, – предупредил он.

– Нормально.

Я готов был обжечься, лишь бы он не увидел, что моя ладонь испещрена вчерашними записями.

В глубине каждого пакета, в чемоданах, имелась карточка с трехзначным или четырехзначным номером. Я выписал несколько номеров, чтобы позже выяснить, что из себя представляет странная коллекция.

Хозяин отошел.

На окне лежали груды тетрадей. Их-то мне и не хватало для моего расследования.

Всё, что я нашел в чемоданах, привело меня одновременно в восхищение и в замешательство. Я не знал, кто хозяин дома – бандит с большой дороги, старьевщик, сумасшедший или поэт. Ключ к разгадке, несомненно, таился в тетрадях. Но вчера я не успел до них добраться.

– Я хотел тебе сказать… – проговорил он негромко. – В поезде я кое о чем подумал.

Значит, он ездил на поезде.

Увидев новый чемодан, я решил, что стоит поискать в газетах информацию о недавних ограблениях, совершенных в этом регионе. Но за двадцать четыре часа на поезде можно даже пересечь границу. Он мог украсть бриллианты с королевской короны в Лондоне, в Брюсселе или Мадриде. К чему заниматься расследованием? Может, он вообще привез ржавый гвоздь в бархатном мешочке.

– Я кое о чем подумал…

Дремавшие собаки приподнимали веки от каждого слова. Наверное, им редко доводилось слышать его голос.

– Я должен с тобой поговорить…

– Хорошо.

– Ты уйдешь. Прямо сейчас.

– Почему?

– Я знаю, что ты переживаешь. Я про девушку. Я тебе говорил, что знаю, верно?

– Да.

– Ты должен уйти, уехать, чтобы оставить ее позади.

– Кого?

Я вдруг заметил акцент хозяина и его странную манеру строить предложения. Он хотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в горле.

Он медленно произнес:

– Ее, грусть.

Я понял, о чем речь, еще до того, как он продолжил.

– Она может наполнить твою жизнь до краев и не оставить тебя в покое до самой смерти.

Я слушал.

– Но если есть возможность оставить грусть позади, в траве, надо это сделать. Надо оставить грусть в траве. Мягко объяснить ей, что ждешь от жизни чего-то другого.