Книга Джошуа Перла - [6]
Прикоснувшись к осколку моего рухнувшего счастья, я поневоле отмотал воспоминания назад – к тому роковому дню, когда она вдруг появилась в зарослях тростника возле мостков для стирки.
Я понюхал перышко. Теперь оно пахло лишь свежим мылом. Я положил его на стол и накрыл перевернутым стаканом, в детстве я так делал с бабочками.
Сел на стул.
Ожидая, пока успокоится сердце, я разглядывал комнату, озаренную осенним солнцем. Смотрел на стену из чемоданов, искрящуюся тайнами. С самого начала загадка этого дома вызывала во мне какую-то сладостную боль, волнение, неведомое желание, отвлекающее от моего горя.
Наступил полдень. Я стоял по колено в воде и охотился на раков. Они целыми стаями ползали вокруг, поднимая со дна тину. Я ловил их руками. Трех я бросил на понтонный мост, чтобы они меня не ущипнули.
Внезапно что-то прошуршало в кустах на другом берегу. Я поднял голову. Хозяин должен был вернуться только завтра. Я обернулся к собакам, спавшим в траве рядом с домом. Они не шелохнулись.
Я продолжал свое занятие, изредка поглядывая на другой берег. Когда-то я уже ловил раков вместе с братьями на маленьких водопадах. Я вспомнил, как хрустели черные монстры в корзинах, вспомнил наш нескончаемый восторг, обнаженные торсы, ледяную воду в разгар лета…
Всё это осталось в прошлой жизни: в жизни до лодки, до девушки, которая исчезла, бросив меня, как сломанную игрушку. Я вспоминал те времена, не зная, жалею ли о них.
На этот раз шум раздался в зарослях ольхи возле дома. Будто ветка упала в реку. Или утка, взлетая, забила крыльями по воде. Только вот утки не было. Деревья на берегу отбрасывали тени. Собаки встрепенулись, но их интересовали только раки, норовившие сбежать с понтонного моста. Хромая, я вышел из воды и направился к камышам.
Спокойствие собак меня удивляло. Обычно они начинали волноваться, стоило ящерке зевнуть в ста метрах от них.
Подойдя к ольхе, я поднял с земли палку, чтобы раздвинуть плавающие в воде корни, и с тревогой огляделся вокруг. Затем вернулся к понтонному мосту. Большинство раков меня не дождалось. Двух оставшихся я положил в миску, которой после дождя вычерпывают воду из лодок.
В этот момент мне показалось, что она здесь.
Вокруг сеялся золотистый свет, и я обернулся, уверенный, что видел ее отражение. В окне мелькнул силуэт. Мое сердце сжалось.
Это длилось всего секунду. Но я ее узнал.
Я бросился к дому, забыв о больной лодыжке. Собаки, беспокоясь, бежали следом. Я толкнул дверь и ступил в кромешную тьму.
– Кто здесь? – крикнул я.
Глаза постепенно привыкали к мраку. Обернувшись, я увидел, что за моей спиной нет никого. Даже собак.
Я вслушивался, пытаясь уловить скрип половиц наверху. Напрасно.
– Я видел тебя. Ты здесь.
Я ходил туда-сюда перед окнами, искал под лестницей.
– Скажи мне, где ты.
Одна из собак теперь терлась о мои мокрые ноги, пытаясь успокоить меня почти кошачьим урчанием. Я оттолкнул ее.
Остановился посреди комнаты. Выглядел я, наверное, как безумец: босые ноги, подвернутые штанины, с которых на пол текла вода, дрожащие губы.
– Ответь!
Не стоило покидать дом ради нескольких раков. Я же знал, что моя тоска караулит под дверью, прячется в камышах.
Я чувствовал себя единственным человеком на белом свете и плакал, как маленький мальчик, потерявшийся в толпе. Мой голос слабел. Я оперся лбом о деревянный столб.
– Скажи, по крайней мере, как тебя зовут…
Мне понадобилось несколько долгих минут, чтобы успокоиться и понять: тоска сводит меня с ума. Если продолжать в том же духе, это плохо кончится. Я должен уйти. Не дожидаясь возвращения хозяина.
Надо набраться смелости и пойти по другому берегу реки, через лес. Через пару часов я отыщу свой велосипед или по крайней мере дорогу, увижу машины, людей, начну мечтать о чем-то серьезном, познакомлюсь с новой девушкой, с десятками новых девушек, одна из которых непременно украсит прическу разноцветными перьями, которые я ей подарю.
Я опустился на кровать, чтобы обуться. Собаки радовались, что я успокоился, и прыгали вокруг. Неестественное оживление часто охватывает собак после того, как их хозяин перестает плакать.
Я прошелся по комнате, снял с гвоздя свою куртку с капюшоном. Мимоходом бросил взгляд на фотографию «Дома П.», взял сумку. Всё было на месте: фотоаппарат, камера и прочее. Я приготовился покинуть убежище.
И вдруг, повернувшись к стене с чемоданами, я заметил кое-что, чего раньше не видел. Один из чемоданов был открыт. Как я мог не заметить этого утром?
Я подошел ближе.
Внутри лежали маленькие аккуратные свертки из белой бумаги.
Я собирался закрыть чемодан, но одна из собак внезапно зарычала. Две другие приняли угрожающие позы. Я сделал еще шаг и остановился.
Потом осторожно вывел собак на улицу.
– Будьте здесь. Стерегите дом.
Я закрыл дверь. Я слышал, как они скребутся.
Я снова оказался в одиночестве.
Глянул в окно… Собаки предупредят о возвращении хозяина. Мне нечего бояться.
Чемодан был плотно набит белыми пакетами разной формы, большими и маленькими. Почти половину занимал прямоугольный сверток. Вероятно, таких свертков и таких пакетов в комнате были тысячи, если каждый закрытый чемодан таил в себе те же сокровища.
