Книга Брандера - [2]

«Дурацкое начало, но что можно сказать человеку, которому позволено почти ничего?»

Ричард издал неприятный звук, совершенно не похожий на его обычный заразительный смех.

— Неплохо? Идут неплохо? У меня не было женщины с тех пор, что перед побегом Катрин Халарек. У меня не было хорошего вина с тех пор, как осушили бутылку «Мирин», которую пронес доктор Геббитс месяц назад. Мне больше не позволяют гулять в саду, когда там другие. — Комки бумаги ударились о раму окна. — Другие люди. Странники. Паломники. Те, кто ищет уединения. Но даже в уединении мужчины разговаривают о политике, выясняют ситуацию. А я исключен из этого, я не могу поддерживать контакты или найти новых осведомителей, даже получить помощь в самых необходимых для жизни вещах. Например, еще «Мирин». А аббат из Дома Риц, один из моих вассалов!

«Да, „Мирин“, Ричард. У меня есть еще „Мирин“. То, что доктор прописал».

Брандер нахмурился и задумался.

— Похоже, Дом Риц уже дважды обошел тебя. Сначала аббат, потом замужество Шарлотты.

«Я приберегу новости о провозглашении независимости Черека на потом».

Ричард обернулся к Брандеру.

— Новый аббат. Прекрасная Шарлотта. Точное исполнение приговора Совета. — Его голос был грубой имитацией голоса Карна Халарека. Карн Халарек был причастен ко всем трем событиям. Ричард вздохнул и продолжил:

— Ничего бы этого не случилось под председательством Гормсби. Наша партия считает смерть этой женщины Халарек (хотя все знают, что я целил в лорда Карна) благом для общества. — Ричард покраснел и дышал часто. — Она действительно верила, что Совет признает ее регентство до совершеннолетия Карна! Она действительно верила, что Совет позволит, чтобы правила женщина! Председатель Гормсби не позволил бы ей даже говорить!

Ричард расхохотался с неприятным звуком. Брандер не знал, как это остановить, и от этого чувствовал себя неловко. Он знал, что необходимо было успокоить его.

— Она признана была волей покойного Лхарра, а не Советом, кузен. Не думаешь ли ты, что можно не считаться с волей правителя? — Брандер поднес пальцы к губам и ждал, попадется ли Ричард на крючок.

«К счастью, я смогу использовать его собственные слова против него, когда займу его место».

Ричард мял комок бумаги в руках.

— Не имеет значения. Ларга мертва, Карн до сих пор жив, хотя все должно было бы быть иначе. Какие новости?

«В этих словах никакого проку. Годы в тюрьме лишили его обычной сдержанности».

Брандер бросил взгляд на комочек бумаги в руке Ричарда.

— Я думаю, ты уже знаешь.

Ричард взглянул в окно. Брандер видел за его плечом часть пейзажа. Небо, озеро, трава, покрытая инеем, — все напоминало о приближающейся зиме. Синие ели стали почти черными. Брандер понимал гнев, который лишь едва прикрывал отчаянье Ричарда. Прошли пять лет, неудавшийся побег позади. Впереди еще пять лет, почти в полном одиночестве — это кого угодно повергнет в отчаянье. Только месяц назад весь нижний уровень Бревна принадлежал Ричарду для вечеринок и политических собраний (о чем знал предыдущий аббат), для приглашенных женщин (о чем аббат не знал).

Ричард сжал кулаки, и бумага вновь зашуршала, привлекая внимание Брандера.

— Шарлотта достанется мне, а не Халареку.

— Он может многое предложить, — сказал Брандер, стараясь сохранять безразличный тон.

«Когда же ты перестанешь заниматься только своими неудачами и начнешь думать о Доме, Ричард? Неужели ты и впрямь думаешь, что молодая, красивая женщина станет ждать пять лет? Даже ради тебя?»

Ричард этого не слышал.

— Я должен был заставить Катрин, пока она была в моих руках, но нет, я должен был дождаться дня Совета, чтобы отомстить Карну Халареку. Он не мог бы спасать сестру и выступать в Совете, а ему необходимо было быть в Совете, и я ждал, и я потерял ее.

«Время решает все». Вслух Брандер сказал:

— Вассалы не одобрили бы это. Она была женой Энниса.

Щека Ричарда задергалась.

— Она отправилась в постель к Эннису довольно охотно, а он такой же Харлан, как и я. Она стала бы покладистей, если бы я показал ей, как это бывает хорошо, и ее покладистость добавила бы пикантности к унижению Халарека. Это длилось бы, по крайней мере, целое поколение. Катрин смогла бы это похоронить только в собственной могиле.

«Что бы сделал после этого Эннис, ее законный муж, а, Ричард? Ты не подумал об этом, не так ли? Или ты убедил себя, что он будет сносить такие оскорбления?»

— А Эннис?

Ричард отвернулся от окна.

— Эннис мертв еще до наказания за свое предательство!

«Он многое бы мог рассказать, если бы остался со своими новыми союзниками».

— Вассалы смотрят на это иначе, Ричард.

«Многие из них станут моими сторонниками против тебя».

— Я хотел Катрин много лет, а генетический совет через меня отдал ее Эннису, Эннису, сыну младшей ветви Дома!

— Значит, ты решил взять ее против ее воли, воли ее мужа и наших вассалов. Вассалы правят сейчас Харланом, ты помнишь это? А ты плюешь на них!

Бумага зашуршала под ногами Ричарда.

— Они нашли ее слишком быстро, Халарек и фон Шусс. Мне бы следовало сделать ей сына Харланов.

«Нет, если доктор Геббитс делал свое дело, о кузен. Еще несколько бутылочек „Мирин“, и ты будешь не способен сделать ни одного ребенка, и ты никогда не узнаешь, почему, потому что ты никогда не додумаешься проверить свою потенцию. Бесплодие не может быть твоей виной. Нет, никогда».