Книга алхимика - [108]

— Но зачем ждать? Все равно не понимаю, почему молчит эмир? — Я был на грани отчаяния. Джанифа, на которую я возлагал такие надежды, предлагала просто сидеть сложа руки и ничего не делать. — Даже я могу дать показания, которых хватит, чтобы обвинить Ефрема в измене. Каждый день я слышу, как он уговаривает Азиза взять очередную ссуду. Проверьте записи! Он наверняка уже прибрал к рукам половину государства. Почему эмир не может рассказать об этом народу?

— А почему ты не стал возражать, когда Азиз спросил твоего мнения по поводу брака Айши и Юсуфа? Вот по той же самой причине молчит и Абу. Он знает, что, если выступит против Ефрема сейчас, это ни к чему хорошему это не приведет. Мой брат ждет благоприятной возможности. Спроси себя, почему он сам не едет к Юсуфу на съезд эмиров, а отправляет вместо себя Азиза? Азиз в подметки отцу не годится. Абу надеется, что принц там опозорится. Тогда эмир сможет обратиться к умме и получить ее поддержку. Возможно, эмир хочет указать внучатому племяннику на его ограниченность, чтобы тот умерил свое тщеславие. Если Азиз присмиреет, Абу перейдет в наступление и начнет задавать вопросы. Кто давал принцу дурные советы? Известно кто — Ефрем. Мой брат затеял долгую игру.

— Долгую игру, в которой эмир позволяет Азизу торговать сестрой, словно шлюхой. Никогда не слышал ничего более жестокого и циничного. А что, если Азиз так ничего и не поймет? А если народ сочтет, что он добился успеха в результате переговоров? Как там будет на самом деле, еще не известно, но Ефрем достаточно умен и, даже в случае неудачи, сумеет обставить все так, что Азиз будет выглядеть гениальным дипломатом. Вы называете происходящее игрой? Вы готовы пожертвовать несчастной Айшой?

— Ты ко мне несправедлив, Самуил. — Джанифа потрясенно воззрилась на меня. — Я в отчаянии от того, что они решили сделать с Айшой. Ты знаешь, как я ее люблю. Думаешь, если бы мне было плевать, стала бы я вчера устраивать ей встречу с Паладоном?

— А на что вы готовы пойти ради нее сейчас? — подался я вперед.

— Но что я могу сделать? Мой брат уже дал согласие на брак. Я не могу пойти против воли эмира.

— Позвольте со всем моим уважением спросить вас, а почему? Вы мне только что сами рассказали, что убили родного брата, поскольку решили, что Мишкату угрожает опасность. Я восхищаюсь вашим мужеством. Вы действовали, как сами сказали, ради блага эмирата. Так вот, Мишкат снова в опасности. Однако на этот раз вам не нужно совершать преступление в глазах Аллаха и людей. Как раз наоборот. Я прошу вас совершить добродетельный поступок. Вы говорите, что у вашего брата связаны руки. Допустим. Но ваши-то руки свободны!

— Ты издеваешься надо мной, Самуил? Мне не нравится твой тон.

— Нет, госпожа Джанифа, я молю вас совершить благородный поступок.

— Но эмир…

— Эмир в растерянности и не знает, что предпринять. Вам это известно так же хорошо, как и мне. Он стар и напуган происходящим. Мы больше не можем на него полагаться.

То, что я сейчас говорил, называлось крамолой, подстрекательством к мятежу и даже изменой, но меня уже такие мелочи не волновали. Неожиданно все стало очень просто. Чтобы собрать армию, Азизу нужно дней пять. Потом он уедет и увезет с собой в обозе под охраной Айшу. Я считал, что смогу это предотвратить, но мне требовалась помощь Джанифы. И чтобы получить эту помощь, я был готов на все что угодно.

— Я… я же сказала тебе…

— Я слышал, что вы мне говорили, госпожа Джанифа. Помимо всего прочего, вы сказали, что вы женщина и потому многое видите гораздо яснее мужчин. Так вот, госпожа Джанифа, загляните себе в душу и скажите мне, что вы с братом, сидя сложа руки, тем самым не потворствуете злу. Ибо если вы ему все же потворствуете, то стыд вам обоим и позор.

Тут я испугался, что перегнул палку. Джанифа закрыла лицо и затряслась всем телом, но не от гнева на мою безрассудную смелость. Она заплакала.

— Я… я хочу… Я очень хочу помочь моей бедной девочке, но не знаю как… — простонала она.

— Всегда можно что-нибудь придумать, — ответил я.

— Да ничего тут уже не сделаешь! Ничего!

— А что, если Айша уже будет замужем? — тихо спросил я.

Джанифа перестала плакать столь же внезапно, как и начала. Она во все глаза уставилась на меня. Ее губы беззвучно шевелились. Сейчас она очень напоминала озадаченную индюшку.

— Ты что, с ума сошел? — прошептала она.

— Нет, госпожа Джанифа, у меня есть план.

— Если ты решил женить Паладона на Айше, у тебя ничего не получится. Отец поставил условие, что Азиз должен дать согласие на брак.

— Думаю, если бы Салим узнал о том, что тут у нас творится, то он бы в тот же час это условие снял. Азиз лишил себя права принимать какие бы то ни было решения о судьбе Айши.

— Но Паладон христианин. Верховный факих запретил обращать его в ислам.

— Я знаю человека, который сможет пренебречь этим запретом. Сейчас, правда, он не является факихом, но когда-то служил имамом в Каире — в исламской академии Аль-Азхар. С одной стороны, он иноземец и потому не обязан подчиняться верховному факиху Мишката, а с другой — имеет право обратить Паладона в ислам. Более того, он имеет право провести церемонию бракосочетания. Ему известно, сколь искренне Паладон хочет принять ислам. Кроме того, он был очень дружен с отцом Айши и знает, что Салим мечтал о счастье для своей дочери.