Книга аэда - [21]

Вечером Вальдерас принес другу лепешки, мед и виноград. Пока Рагдар ел, он внимательно вглядывался в его лицо сквозь решетчатую дверь – тот выглядел спокойным, как будто не сомневался в благополучном исходе этой истории. Сердце Вальдераса болезненно сжалось.

– Второй амир требует, чтобы тебе отсекли обе руки, – начал он рассказывать новости.

– Я рад, что он согласен оставить мне хотя бы ноги. – Рагдар обмакнул лепешку в мед.

– Ты… ты невыносим! Это ведь не шутки! Ты хоть соображаешь, что натворил?!

– А что я натворил?! – Рагдар стал серьезным и злым. – Что, по-твоему, я должен был делать? Если бы мы с Нартором просто стали их пугать мечами, то некоторое время, конечно бы, продержались. Но нас бы задавили числом. Подставиться под побои?! Мне уже не двенадцать, и меч у меня не деревянный. А главное – независимо от того, сбежали бы мы или попробовали драться, эта история бы длилась до бесконечности. Ну, ты сам, что ль, не помнишь, как было с Нартором?!

– И ты решил…

– Да! Я решил, что закончу это противостояние раньше, чем оно закончится нашим поражением. Неважно, как рассудит царь. Неважно, останусь я с руками или нет. Важно, что ни один подлец больше не рискнет распустить свой поганый язык в отношении кого-то из нас. Они знают, на что мы способны, – и это лучшая защита. Никто не рискнет остаться без руки.

– Я пытаюсь тебя защитить. Я просил встречи с царем, но он по-прежнему не желает меня видеть. Поэтому я послал за твоим отцом. А первый амир обещал похлопотать, чтобы суд состоялся не раньше, чем он приедет.

– Благодарю! – Рагдар протянул руку сквозь решетку, положил ладонь на плечо друга и стиснул его.

Вальдерас в ответ протянул свою и сжал плечо Рагдара.

– Я клянусь тебе, брат, – его переполняли чувства, а голос срывался, – я клянусь, что буду драться за тебя. Сейчас – и всегда.

– А я клянусь всегда драться за тебя. – Рагдар говорил серьезно, как никогда. – Но быть в меньшинстве – это судьба твоих друзей. С нами по-прежнему никто не желает водиться, – улыбнулся он.

* * *

Пришел день суда. Вальдерас, которого Нардх так и не признал, встал среди придворных.

Рагдару приказали опуститься перед царем на колено, склонив голову и прижав правую ладонь к левому плечу. По одну сторону от подсудимого встал второй амир, а по другую – Тарвелл Кханк.

Сначала говорил второй амир. Он подробно живописал увечье сына, пытаясь убедить царя в том, что Рагдар ответил мечом на невинные шутки.

– Он не вызвал его на поединок, как принято между благородными людьми! Нет, будто тать, напал на него и сделал калекой! Я прошу покарать злодея, как требует закон! За руку – две руки! – возмущенно закончил второй амир свою речь.

Потом говорил Тарвелл. Сдержанно признав вину Рагдара, он объяснил, ссылаясь на свидетельство Нартора, что Тирхан первым вытащил меч. Тарвелл обещал не только выплатить большую виру, но и платить ее ежегодно до самой смерти Тирхана.

– Виру? – негодующе переспросил второй амир. – Она не вернет моему сыну руку, зато даст понять всем горячим головам, что можно вот так калечить знатных людей! Нет, я совершенно не согласен с вирой, я требую отсечения рук!

Царь, внимательно выслушавший все стороны и свидетелей, задумался.

– Мне сложно рассудить, – наконец начал он. – Второй амир прав в своем требовании. Младший гвардеец Рагдар Кханк действовал непозволительно. Но, с другой стороны, Тарвелл Кханк имеет большие заслуги перед нами, и свидетели говорят, что Рагдар не нападал, подобно разбойнику, на безоружного. Поэтому… – Нардх сделал многозначительную паузу. – Поэтому пусть Атальпас решают его судьбу! Триста плетей. Если выживет – значит, Шестеро его простили. Если нет – так тому и быть. Второй амир, ты доволен?

– Да, государь, – склонился тот.

– Мой царь, – Тарвелл Кханк пытался сохранить спокойствие, но голос выдавал отчаяние: триста плетей для семнадцатилетнего Рагдара означали мучительную смерть, – мой царь, позволь, я отдам все свое имущество второму амиру, но не карай так моего единственного сына!

– Тарвелл, карать его или нет – решать Атальпас. Суд окончен.

– Нет, государь, суд еще не закончен! – Вальдерас решительно сделал шаг вперед. Он не гнул ни спину, ни шею, а твердо смотрел на царя единственным глазом.

В первое мгновение Нардх даже растерялся от подобной дерзости – никто и никогда не оспаривал его решения таким образом. Почти никто… Он пристально вгляделся в юнца, которого первый амир упорно называл его внуком, – вгляделся и ощутил приступ дурноты. Память как будто отбросила его на семнадцать лет назад, когда чуть более взрослая копия этого сопляка стояла перед ним – и говорила так же: «Нет, царь, ты можешь казнить меня, но не дочь, пока она не родит».

– И… почему суд не закончен? – наконец спросил он.

– Младший гвардеец Рагдар Кханк состоит в моей свите. По Кодексу ульмийского воина я несу ответственность за своего подчиненного. Я признаю, что он не должен был отсекать руку сына второго амира, и сожалею, что сам не сохранил должную дисциплину. Поэтому хочу разделить наказание со своим подчиненным согласно пятой части Кодекса.

– Я тоже… разделить хочу, – вперед выступил Нартор. – Я там был и, будь моя воля, с удовольствием бы отсек этому… и вторую руку.