Книга 1 - [9]

— Разрешите? — спросил я. — садитесь.

— Закури. — извините, «Казбек» не курю.

— Ладно, выпей. Давай-ка посуду.

— Да, пока принесут… — Пей, кому говорю.

Будь здоров! — Обязательно буду.

— Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан,

Водку пьешь ты красиво, однако

А видал ты вблизи пулемет или танк?

А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем, под Курском, я был старшиной,

За моею спиною такое…

Много всякого, брат, за моею спиной,

Чтоб жилось тебе, парень, спокойно.

Он ругался и пил, я за ним по пятам,

Только в самом конце разговора я обидел его, я сказал:

«Капитан, никогда ты не будешь майором.»

Он заплакал тогда, он спросил про отца,

Он кричал, тупо глядя на блюдо:

— Я всю жизнь отдал за тебя, подлеца,

А ты жизнь прожигаешь, паскуда.

А винтовку тебе. А послать тебя в бой.

А ты водку тут хлещешь со мною…

Я сидел, как в окопе под Курской дугой,

Там, где был капитан старшиною.

ТОТ, КОТОРЫЙ НЕ СТРЕЛЯЛ

Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод.

Меня стрелял поутру из ружей целый взвод.

За что мне эта злая, нелепая стезя?

Не то, что бы не знаю — рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,

Но кто-то на расстреле настоял,

И взвод отлично выполнил приказ.

Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая давно наперекос:

Однажды языка я добыл, но не донес.

И особист Суэтин, неутомимый наш,

Еще тогда приметил и взял на карандаш.

Он выволок на свет и приволок

Подколотый, подшитый материал

Никто поделать ничего не смог…

Нет, смог один, который не стрелял.

Рука упала в пропасть с дурацким криком «пли»

И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.

Но, слышу: — Жив, зараза. Тащите в медсанбат.

Расстреливать два раза уставы не велят.

А врач потом все цокал языком

И, удивляясь, пули удалял.

А я в бреду беседовал тайком

С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака, лизал, а не лечил,

В госпиталях, однако, в большом почете был.

Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол:

Эй ты, недостреленный, давай-ка на укол!

Наш батальон геройствовал в Крыму,

И я туда глюкозу посылал,

Чтоб было слаще воевать ему,

Кому? — тому, который не стрелял.

Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,

Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.

В свой полк определили. Воюй, сказал комбат,

А что не дострелили, так я брат даже рад.

Я тоже рад бы, да присев у пня,

Я выл белугой и судьбину клял:

Немецкий снайпер дострелил меня

Убив того, который не стрелял.

ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ

Всего лишь час дают на артобстрел,

Всего лишь час пехоте передышки,

Всего лишь час до самых главных дел:

Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».

За этот час не пишем ни строки.

Молись богам войны артиллеристам!

Ведь мы ж не просто так, мы — штрафники.

Нам не писать: «… считайте коммунистом».

Перед атакой — водку? вот мура!

Свое отпили мы еще в гражданку.

Поэтому мы не кричим «ура!»

Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец:

Коли, руби фашистского бродягу.

И, если не поймаешь в грудь свинец,

Медаль на грудь поймаешь «за отвагу».

Ты бей штыком. а лучше — бей рукой.

Оно надежней, да оно и тише.

И, ежели останешься живой

Гуляй, рванина, от рубля и выше.

Считает враг: морально мы слабы,

За ним и лес и города сожжены…

Вы лучше лес рубите на гробы

В прорыв идут штрафные батальоны.

Вот шесть ноль-ноль. и вот сейчас обстрел.

Ну, бог войны, давай без передышки!

Всего лишь час до самых главных дел:

Кому — до ордена, а большинству — до «вышки».

СОЛДАТЫ ГРУППЫ «ЦЕНТР»

Солдат всегда здоров,

Солдат на все готов,

И пыль, как из ковров,

Мы выбиваем из дорог!

И не остановиться,

И не сменить ноги.

Сияют наши лица,

Сверкают сапоги!

По выжженой равнине,

За метром — метр,

Идут по Украине

Солдаты группы Центр.

На первый-второй рассчитайсь!

Первый-второй!

Первый — шаг вперед — и в рай!

Первый — второй!

А каждый второй — тоже герой,

В рай попадет вслед за тобой,

Первый-второй,

Первый-второй,

Первый-второй.

А перед нами все цветет,

За нами все горит.

Не надо думать, с нами

Тот, кто все за нас решит.

Веселые, нехмурые,

Вернемся по домам,

Невесты белокурые

Наградой будут нам.

И все-то мы умеем,

Нам трусость не с руки.

Лишь только б не тускнели

Солдатские штыки!

По черепам и трупам,

За метром — метр,

Идут по Украине

Солдаты группы Центр…

Все — впереди, а ныне

За метром — метр.

«ЯК» — ИСТРЕБИТЕЛЬ

Я «Як» — истребитель, мотор мой звенит

Небо — моя обитель.

А тот, который во мне сидит,

Считает, что он — истребитель.

В этом бою мною «Юнкерс» сбит,

Я сделал с ним что хотел,

А тот, который во мне сидит,

Изрядно мне надоел.

Я в прошлом бою навылет прошит,

Меня механик заштопал.

А тот, который во мне сидит,

Опять заставляет в штопор.

Из бомбардировщика бомба несет

Смерть аэродрому.

А, кажется, стабилизатор поет:

«Мир вашему дому!»

Вот сзади заходит ко мне «Мессершмитт»,

Уйду, я устал от ран.

Но тот, который во мне сидит,

Я вижу, решил на таран.

Что делает он?! вот сейчас будет взрыв!

Но мне не гореть на песке.

Запреты и скорости все перекрыв

Я выхожу из пике.

Я главный, а сзади, ну, чтоб я сгорел,

Где же он, мой ведомый?

Вот он задымился, кивнул и запел:

«Мир вашему дому!»

И тот, который в моем черепке,

Остался один и влип.

Меня в заблужденье он ввел и в пике

Прямо из мертвой петли.

Он рвет на себя и нагрузки вдвойне,

Эх, тоже мне, летчик-ас!