Книга 1 - [10]

Но снова приходится слушаться мне

И это в последний раз.

Я больше не буду покорным, клянусь,

Уж лучше лежать на земле.

Но что ж он не слышит как бесится пульс?

Бензин, моя кровь на нуле!

Терпенью машины бывает предел,

И время его истекло.

И тот, который во мне сидел,

Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит, наконец-то лечу налегке,

Последние силы жгу,

Но что это, что?! Я в глубоком пике

И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я немного успел,

Но пусть повезет другому.

Выходит, и я напоследок спел:

«Мир вашему дому!

Мир вашему дому!!!»

РЯДОВОЙ БОРИСОВ

— Рядовой Борисов!

— Я.

— Давай как было дело.

— Я держался из последних сил.

Дождь хлестал, потом устал,

Потом уже стемнело.

Только я его предупредил.

На первый окрик: «Кто идет!»

Он стал шутить,

На встрел в воздух — закричал:

«Кончай дурить!»

Я чуть замешкался,

И не вступая в спор,

Чинарик выплюнул

И выстрелил в упор.

— Бросьте, рядовой, давайте правду,

Вам же лучше,

Вы б его узнали за версту.

— Был туман, узнать не мог, темно,

На небе тучи. кто-то шел,

Я крикнул в темноту.

На первый окрик: «Кто идет!»

Он стал шутить.

На выстрел в воздух — закричал:

«Кончай дурить!»

Я чуть замешкался,

И не вступая в спор,

Чинарик выплюнул

И выстрелил в упор.

ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА

Я вырос в ленинградскую блокаду,

Но я тогда не пил и не гулял,

Я видел, как горят огнем Бадаевские склады,

В очередях за хлебушком стоял.

Граждане смелые,

А что ж тогда вы делали,

Когда наш город счет не вел смертям?

Вы ели хлеб с икоркою,

А я считал махоркою

Окурок с-под платформы

Черт-те с чем напополам.

От стужи даже птицы не летали,

А вору было нечего украсть,

Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали,

А я боялся — только б не упасть.

Было здесь до фига голодных и дистрофиков,

Все голодали, даже прокурор.

А вы в эвакуации

Читали информации

И слушали по радио обзор Информбюро.

Блокада затянулась, даже слишком,

Но наш народ врагов своих разбил,

И можно жить, как у Христа за пазухой под мышкой,

Но только вот мешает бригадмил.

Я скажу вам ласково,

Граждане с повязкой,

В душу ко мне лапою не лезь,

Про жизнь мою личную

И непатриотичную

Знают уже органы и ВЦСПС.

НЕТ ИЛИ ДА

Давно смолкли залпы орудий,

Над нами лишь солнечный свет.

На чем проверяются люди,

Если войны уже нет?

Приходится слышать нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

Не ухнет уже бронебойный,

Не быть похоронной пальбе,

И, кажется, все спокойно,

И негде раскрыться тебе.

Приходится слышать нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

Покой только снится, я знаю,

Готовься, держись и держись.

Есть мирная передовая,

Беда, и опасность, и риск.

Приходится слышать нередко

Сейчас, как тогда:

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

В полях обезврежены мины,

Но мы не на поле святом,

Вы поиски, взлеты, глубины

Не сбрасывайте со счетов.

Поэтому слышно нередко,

Если приходит беда,

«Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?»

ПОЛЧАСА ДО АТАКИ

Полчаса до атаки

Скоро снова под танки,

Снова слышать разрывов концерт.

А бойцу молодому

Передали из дома

Небольшой треугольный конверт.

И как будто не здесь ты,

Если почерк невесты,

Или пишут отец или мать,

Но случилось другое,

Видно, зря перед боем

Поспешили солдату письмо передать.

Там стояло сначала:

«Извини, что молчала.

Ждать не буду». И все. Весь листок.

Только снизу приписка:

«Уезжаю не близко

Ты спокойно воюй и прости, если что».

Вместе с первым разрывом

Парень крикнул тоскливо:

«Почтальон, что ты мне притащил?

За минуту до смерти

В треугольном конверте

Пулевое ренение я получил».

Он махнул из траншеи

С автоматом на шее,

От осколков беречься не стал,

И в бою под Москвою

Он обнялся с землею,

Только ветер обрывки письма разметал.

ПЕСНЯ О ЗЕМЛЕ

Кто сказал, что сгорела дотла?

Больше в землю не бросите семя.

Кто сказал, что земля умерла?

Нет, она затаилась на время.

Материнство не взять у земли,

Не отнять, как не вычерпать моря.

Кто поверил, что землю сожгли?

Нет, она почернела от горя.

Как разрезы траншеи легли,

И воронки, как раны зияют,

Обнаженные нервы земли

Неземное страдание знают.

Она вынесет все, переждет.

Не записывай землю в калеки.

Кто сказал, что земля не поет,

Что она замолчала навеки?

Нет, звенит она, стоны глуша,

Изо всех своих ран, из отдушин,

Ведь земля — это наша душа,

Сапогами не вытоптать душу.

Кто поверил, что землю сожгли?

Нет, она затаилась на время.

ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ

Нынче все срока закончены,

А у лагерных ворот,

Что крест-накрест заколочены,

Надпись: «Все ушли на фронт».

За грехи за наши нас простят,

Ведь у нас такой народ,

Если родина в опасности,

Значит всем идти на фронт.

Там год за три, если бог хранит,

Как и в лагере зачет,

Нынче мы на равных с вохр-ами,

Нынче всем идти на фронт.

У начальника Березкина

Ох и говор, ох и понт,

И душа крест-накрест досками,

Но и он попал на фронт.

Лучше б было сразу в тыл его,

Только с нами был он смел,

Высшей мерой наградил его

Трибунал за самострел.

Ну а мы, все оправдали мы,

Наградили нас потом,

Кто живые — тех медалями,

А кто мертвые — крестом.

И другие заключенные

Пусть читают у ворот

Нашу память застекленную,

Надпись: «Все ушли на фронт».

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Бросьте скуку, как корку арбузную.

Небо ясное, легкие сны.

Парень лошадь имел и судьбу свою

Интересную — до войны.

Да, на войне, как на войне,