Ключ от радуги - [193]

Гарик прищелкнул пальцами, выразительно посмотрев на Мару. Переход через черный туман, и мы на другой стороне плато. Ногами мы бы по нему дня два топали…

Одрик принюхался:

— Дымом пахнет.

— И жильем… — подтвердила Мара. И оба почему-то посмотрели на меня. Я беспомощно хлюпнула замерзшим носом:

— Ничего не чувствую. — И в свою очередь посмотрела на Гаарха.

Демон пыли тоже принюхивался, его ноздри раздувались, и вокруг него словно заклубилась мгла. Мара на всякий случай спряталась у меня между ног, прижалась к земле и закрыла глаза лапами.

— Знаете что… мне тут не нравится. Плохое место. — Резюмировал Гарик. — Я, пожалуй, вас покину…

И исчез… Просто растаял. Вот так раз, и нет его, только легкое облачко пыли кружится в воздухе.

— Чего это он? — Удивленно спросил у меня Одрик. — То шел с нами, шел… а тут вдруг…

— Одрик, догадливый ты мой, я ж откуда знаю… Но подозреваю, что ничем хорошим нам это не грозит.

— И что будем делать? Возвращаемся?

— Ну, нет! Я не для того тут по горам ползала и мерзла, чтобы вот так уйти. Надо хоть взглянуть чего так испугало Гарика. Пошли!

Не подумайте, что я такая храбрая, скорее наоборот, но я сильно замерзла и очень хотела согреться. А если есть дым, то есть огонь, а где огонь, там должно быть тепло.

— Мара! Дорогу показывай!

— Ну, вот… опять Мара… всегда Мара… — ворчала моя собачка.

Мы некоторое время шли влево по узкому ущелью, компас указывал немного не туда, но общее направление было правильным. Дымом пахло все сильнее. Потом мы вслед за Марой полезли в узкую расселину между скал.

Постепенно тропинка стала шире, и мы вышли в обитаемую часть ущелья. Гора в этом месте была словно расколота на множество узких проходов и все они сходились вместе и образовывали подобие площади. В одной из щелей откуда-то сверху, с ледника капала тонкой струйкой вода. Ее брызги ветром разносились по всей щели и застывали причудливыми сосульками. Посредине площади горел большой костер, только в огне ярко пылали не дрова, а камни. Я узнала те самые, которыми топили котел в подвале Злых Камней гномы.

— Стоять!! Кто ваша? — Загремел зычный бас. Я вздрогнула, Мара спряталась между нашими мешками, а Одрик стал удивленно оглядываться. Вот всегда он так! Все нормальные люди пугаются, а он удивленно башкой крутит.

— Ша! Уже никто никуда не идет! — Закричала я в ответ.

— Куда ваша не идет?

— Путники мы… заблудились… — ору в пространство. Первый испуг прошел, и теперь мне жутко любопытно кто же живет тут, на самом краю обитаемых земель?

— Добрый день, мани… — Одрик чуть поклонился. — Добрый день, макхи. — И еще один правильный поклон. Я вслед за Одриком повторила приветствие с правильным гномьим поклоном.

В многочисленных проходах послышался топот множества ног, шуршание, кряхтение и оттуда вышли гномы. Но, Пресветлая, какое же это было жуткое зрелище!! Гномы они хоть и живут в горах, пещерах и норах, но всегда чисто одеты, бороды расчесаны и заплетены в косицы, сами такие плотненькие и аккуратненькие. Эти же… походили на гномов только ростом, их можно было назвать карликовыми неандертальцами. Всклоченные, нечесаные, с жуткими кривыми зубами неполного комплекта, лицами покрытыми оспинами и язвами, про остальные части тела, скрытые под косматыми шкурами, судить не берусь.

Толпа затихла и начала расступаться, и мы увидели приближающуюся к нам повозку. Повозка катилась сама, без каких-либо животных, и уклона в нашу сторону не наблюдалось. Как? Я на всякий случай принюхалась, запаха родимого бензина не было и в помине. Взглянула на Одрика, тот ошарашенно пытался что-то узреть подо дном повозки. Даже что-то там разглядел, уже его перст указующий куда-то нацелился и рот открывался, чтобы мне это поведать. Но мы впопыхах и не обратили внимания, кто восседал на чудо-повозке. А тем временем пассажир уже встал, а толпа склонилась, а точнее присела перед ним. Мне даже показалось, что они сейчас должны похлопать себя по щекам и сказать "КУ" два раза. Но малиновых штанов на местном ПэЖэ не было, и я перевела дух, а рано. Он издал звук! Среди хрипов и бульканий я все же различила великосоюзное наречие.

— Моя — Тирх Ди'Нган. Моя приветствует человеков. Как звать ваша? И зачем ваша в Хоон-По?

— Асса Одиринг аль Бакери, приветствует Вас, або Тирх, и в вашем лице весь род Нган. Я невероятно счастлив проделав долгий и опасный путь предстать перед вами, або-макхи! — и отвесил элегантный поклон. Однако насобачился где-то! Ну уж если Одрик так выпендрился, то мне тоже надо как-то выделываться.

— Асса Анна аль Зеттеринг, — и просаживаюсь в неприлично глубоком и уже совершенно ловком книксене, цепляю на физиономию, сияющую как начищенный самовар, улыбку. — Слава о вас, або Тирх, и о мужественном роде Нган достигла больших и малых городов Союза Великих. Для меня огромная честь встретиться с вами або-макхи! — ух, у меня оказывается тоже получается лить елей в подставленные уши. Кажется, угодила, Тирх раздулся от гордости как камышовая жаба в брачный период. Его бритый, невероятных размеров, подбородок, теряющийся в вороте его одеяния, теперь не помещается там и вываливается наружу, глаза покраснели и вот-вот выскочат из орбит, а лысина взмокла несмотря на местный холод. Одежда его разительно отличается от рядовых гномов рода Нган; плащ из кожи явно морского животного, такой толстой, что и арбалетный болт не сразу пробьет, внутри меховая подкладка, плечи покрывает меховая пелерина, а сзади еще болтается капюшон. Его толстенные и без всякого силикона губищи растягиваются в улыбке, и он начинает булькать его больше.