Ключ от Города мертвых - [9]

Эта история всколыхнула в душе Беорфа самые трогательные воспоминания. Он вновь увидел Амоса, выступившего против Йона Очистителя, и вспомнил про игру в истину. Затем мысли человекозверя медленно обратились к Медузе, прекраснейшей из горгон, и острая боль одиночества пронзила все его существо. Все умерли. Беорф почувствовал ком в горле, а глаза его снова наполнились слезами. Между тем, Амос по-прежнему безуспешно пытался втолковать ему все, что должен был сказать:

— Еще раз объясняю тебе, Беорф. Лолья сообщила мне, что мир мертвых ищет общения со мной. Она сказала, что должна открыть передо мной ворота в невидимый мир. Ну послушай же, в конце концов, сделай усилие! Беорф, все это должно быть частью ее плана! Помнишь, в первый же день, когда мы объедались втроем, в зале… Помнишь, Лолья рассказывала о разных магиях? Ах нет, ты не можешь об этом знать, ты спал! Вечно ты засыпаешь в самый неподходящий момент!

Гроб уже закрывали. Объятый ужасом, Амос увидел, как могильщики заколачивают крышку. Урбан Дарагон обнял жену, и Фрилла вновь разразилась рыданиями. Мальчик тщетно пытался обратиться к своим родителям. Он снова попробовал создать сферу общения, и снова ничего не получилось. Его душа была теперь в ином измерении, и воздух больше ему не подчинялся. Амос кричал, прыгал, пытался опрокинуть могильные камни. Никакого толку. Его родители и друзья обливались слезами, глядя, как могильщики постепенно засыпают землей могилу. Амос присутствовал на своих собственных похоронах и никак не мог в них вмешаться.

Когда все направились к выходу, Амос пошел за Беорфом. Он то и дело обращался к нему, просил его немедленно поговорить с Лольей. Но толстый мальчик не реагировал. Напрасно Амос кричал ему прямо в ухо, пинал его ногами, обзывал всякими обидными словами, Беорф по-прежнему ничего не слышал. Амос собрался было пройти за ним в кладбищенские ворота, но в тот же миг был резко отброшен назад. Неведомая сила не выпускала его с кладбища. Удивленный и раздосадованный, он сделал еще одну попытку. И снова безуспешно.

В полном отчаянии Амос бросился наперерез Юносу. Он схватил лопату, прислоненную к ограде, и изо всех сил ударил своего старшего друга. Однако в руках мальчика лопата превратилась в прозрачную дымку, так что Юнос, конечно, ничего не почувствовал. Обессилев, юный властелин масок смотрел вслед родителям и друзьям, уходящим в сторону города. Он остался в плену кладбища и побрел к своему надгробию; могильщики закончили работу и уже собирали инструменты.

Долго стоял Амос возле своей могилы, раздумывая, как же выпутаться из этой переделки. Он перебирал в памяти слова Лольи и ее предсказания. Получалось так, что новую миссию он должен был исполнить, не прибегая к своей магической силе. Ему оставалось, как говорила Лолья, действительно только прислушиваться к тому, что подскажет его сердце. А ведь еще шел разговор о смерти друга! Амос с трудом вникал в эту мешанину предсказаний.

Пока властелин масок пытался привести в порядок свои мысли, взгляд его упал на реку, протекающую прямо через все кладбище. В изумлении он подошел поближе, чтобы убедиться, что эта вода — не галлюцинация. Нет, это на самом деле была река! Но он никогда не видел ее здесь! Воды реки казались глубокими и сумрачными, от них поднимался ужасный смрад. Река текла медленно, как густой кисель. На поверхности то и дело лопались большие пузыри, от которых оставался лишь зеленоватый дымок. В двух шагах от себя Амос заметил причал, похожий на те, что были на его родине, в Омене. Паромщики пользуются ими для посадки и высадки пассажиров.

Мальчик двинулся вдоль настила. В конце его он заметил колокол, к языку которого была привязана длинная веревка.

«В моем положении, — подумал он, — самое лучшее звонить и ждать! Может, я привлеку, наконец, чье-нибудь внимание?»

Звук колокола разнесся по всему кладбищу, потом все опять стихло. Амос попробовал еще раз. Никакого ответа. Огорченный новой неудачей, он уже собрался вернуться на берег. И тут увидел подплывающее судно. Огромный трехмачтовый корабль, шириной почти с саму реку, шел к нему на полном ходу.

Судно было в весьма плачевном состоянии. Его корпус, пробитый десятками пушечных ядер, в любой момент мог развалиться. Толстый слой сажи, следы многочисленных сражений, копоть и большие пятна крови украшали борта этого старого военного корабля. Паруса свисали лохмотьями, центральная мачта переломилась надвое, а носовая фигура сирены, судя по всему, уже давным-давно лишилась головы. Корабль-призрак замедлил ход и замер прямо перед мальчиком. Два скелета быстро спрыгнули на причал и привязали канаты. Едва дыша от страха, Амос сказал себе:

«Похоже, мне удалось привлечь… чье-то внимание!»

Скелеты ловко, словно бравые матросы, выполнили свою работу и так и остались стоять с канатами в руках, разглядывая мальчика. Перед Амосом тяжело упал трап. С палубы спустился дурно одетый старик с мрачным, даже злобным, лицом. Без всякого выражения, заученным тоном старик рявкнул:

— Твое имя?

— Амос… эээ… Амос Дарагон, сударь.

У старика была серая кожа и зеленые губы. Он вытащил из полевой сумки толстую книгу в кожаном переплете. Некоторое время он листал ее, затем снова прорычал: