Ключ к Айруниуму - [4]

Фритси не вернулась на свое место.

— Где же она может быть? — забеспокоилась Сибил.

Престин находил это странным. В любую минуту их самолет пойдет на посадку, и тут без пристяжных ремней не обойтись. Фритси, конечно, поразила его, оказавшись чуждой условностей девушкой, немного сумасбродной, как они говорили, когда в моде последний раз были ультра-короткие юбки, и она могла делать все что угодно. Но это уже было очень серьезно.

Стюардесса, проходя мимо, бросила взгляд на пустое место, нахмурилась и вопросительно повернула голову к Сибил.

— Нет, — сказала Сибил. — Я так не думаю.

— Я проверю, — решительно произнесла стюардесса и, покачиваясь, ушла, и вслед за ней прошла волна успокоения.

Вскоре она вернулась, отрицательно качая головой.

— Ее там нет. Это очень странно. Я везде проверила — где же она еще может быть? — стюардесса, молодая, деловитая, чисто одетая и практичная, нашла эти непредвиденные осложнения более чем загадочными. — Я должна поговорить с капитаном. Он знает, что делать.

Когда самолет был уже рядом с Чиампино, капитан самолично появился в его кормовой части. Среднего роста, кряжистый, начинающий немного толстеть, с круглым, преданным своему делу лицом, он обыскал со стюардессой все возможные места. Люди вокруг начали оборачиваться. Всеобщая беседа стала похожа на частные теле-каналы «я говорю о тебе». Трайдент безмятежно свистел в воздухе, и ответы капитана становились все короче и короче.

— Люк не открывался. Двери прочно закрыты. Во всяком случае, как нам известно, давление воздуха в норме.

— Она должна где-то быть…

Странная, волнующая дрожь непрошенной тревоги неприятно защекотала Престина.

— Вы имеете в виду, — резко сказал он, — что она должна быть где-то на борту?

— Да, — ответила стюардесса, словно Престин был лунатиком. — Да, разумеется, сэр.

— Фритси не стала бы выпрыгивать из самолета! — вскрикнула Сибил, словно эта мысль оскорбила ее до глубины души. — Конечно, она не стала бы…

— Она не могла! — Капитан не хотел больше ничего слышать о пассажирах

— его пассажирах — выпрыгивающих из самолета. — Она где-то на борту. И если это шутка, то когда я найду ее, я… я…

— Если, — не слишком громко добавил Престин, — если она еще на борту.

С этого момента и до тех пор, пока Трайдент с легким толчком, от которого на мгновенье погас свет, не коснулся запасной полосы, внутренности самолета были обысканы, обысканы второй раз и затем еще раз обысканы.

Фритси нигде не было.

Исчезла.

Пропала.

Больше не числилась в списке пассажиров.

— Но, — произнесла бледная как мел Сибил. — Не могла же она просто раствориться в воздухе!

— Не могла, — сказал Престин. — Но она растворилась!

2

Наконец полиция закончила свои расспросы.

Наконец репортеры убрались прочь.

Наконец пассажирам с неохотой сказали, что они свободны.

Наконец — после долгого промежутка времени, проведенного в постоянном напряжении — Престин мог отоспаться.

Никто не знал, где была Фритси Апджон. Все сходились на том, что скорее всего, они этого никогда не узнают. Поисковые партии все еще отправлялись вдоль траектории полета, но то, что они случайно найдут ее, казалось маловероятным; от одного — единственного, легкого и хрупкого длинноногого тела свободное падение с такой высоты мало что оставит для опознания.

Но — что-то же должны были найти. Поисковые группы по отдельности продолжали исследование. И Роберт Инфэми Престин отправился спать.

Или, точнее, он пытался отправиться спать. В конце концов он отказался от тщетных попыток заснуть и отдал распоряжение сонному гостиничному швейцару принести ему в номер чашку кофе. В таких случаях — когда время шло незаметно, ощущения сходились до минимума, и большими оставались лишь проблемы — он жалел о том, что бросил курить.

Утром, которое наступит очень скоро после того, что осталось от ночи, он должен будет заставить себя встряхнуться и пробежаться к выставке, где, как ожидается, он будет вести сознательную беседу об обходных реактивных двигателях, коэффициентах полезного действия, гировертикалях, самолетах с укороченным взлетом и обо всем прочем, что оставляет ему недостаток рабочих рук в его профессии. Он тяжело опустился в кресло и окинул удрученным взглядом комфортабельную спальню номера. Он чувствовал себя полностью угнетенным. Фритси ворвалась в его жизнь, принеся с собой дуновение надежды на то, что наконец… и вот она исчезла.

Но куда?

Люди просто так не исчезают из самолетов — во всяком случае, без какого бы то ни было ключа к разгадке их исчезновения.

Он не заметил, как она поднялась. Его спрашивали об этом снова и снова. НЕТ — он не знал, что она поднялась. Пытаясь одуревшим умом вспомнить это, он мог воскресить в памяти, как она говорила что-то, что-то светлое и scatty, и свой настолько же беззаботный ответ. Но они оба слегка дремали, с полузакрытыми глазами, частично отрезанные от внешнего мира. Нет — он не заметил, когда она ушла.

Он чувствовал, что он должен что-то сделать. Он чувствовал, что в этом была его вина. Он чувствовал — ладно, позволил себе в этот раз, R.I.P. — он чувствовал себя виновным.

Виновным, как все грешники в аду, вместе взятые.