Ключ к Айруниуму - [2]

— Я… э… я прошу прощения… — начал он, не совсем понимая, что ему сказать.

— Ладно, альф, жизнь слишком коротка для бормотания извинений.

Трайдент невнятно заревел, заурчал и затем, задрав нос, рванулся в небо. Все в салоне люкс удобно устроились и расслабились. Боб Престин тоже устроился поудобнее, под осторожным взглядом сидящей рядом с ним девушки. Он не имел ни малейшего понятия о том, кто она; его смутные представления о манекенщицах, секретаршах, кинозвездах и фотомоделях наугад всплывали в его памяти. Казалось, что она летит одна. Это было бы неплохо. Он отвлек свои мысли чуть дальше от самолета. То, что он не интересовался девушками, не значило, что он не знал их предназначения; они просто низко фигурировали в списке его жизненных приоритетов.

Изучая ее украдкой, он решил, что небольшая смена приоритетов ему не повредит. В конце концов человек, родившийся в 1941 году, имеет некоторые привилегии.

Трайдент со свистом несся своим постоянным путем вдоль авиалиний, покинул Лондон, пролетел над Ла-Маншем и далее через всю Европу — первая посадка в Риме.

Что она имела ввиду, назвав его Альфом?

Престин часто посещал собрания хиппи в Лондоне; он знал жаргон и часто им пользовался; одевался он неплохо, лишь немного более степенно, чем большинство его друзей; он и был таким тихим малым — но он никогда не переходил этой границы. Альф. Никогда не поднимавшийся выше популярности Фреда. Никогда.

Стюардессы беспокоились о том, чтобы быть с ним вежливыми, но этот феномен не был чем-то необычным. Ему всегда казалось, что они смотрят на него с его шестифутовым бронзовым мускулистым телом, как на потерявшегося маленького мальчика. Они — от этой мысли его корчило, хотя он знал, что это так — они хотели усыновить его.

Если эта птичка, сидящая рядом с ним, хотела его усыновить, он будет на этот счет держаться непоколебимо.

— Ты был раньше в Риме? — спросила она, бросив на него взгляд из-под фиолетовых искусственных ресниц, которые довольно неплохо держались. Косметика была нанесена на ее лицо с необычайным вниманием к деталям, которые были сейчас в моде: сильно подчеркнутые глаза, ненапудренный нос, до блеска накрашенные губы, которые, во всяком случае по мнению Престина, выглядели омертвело.

— Да, — сказал он, быстро отведя взгляд от ее лица. Бедняжка, он почувствовал к ней жалость, ведь изумительный экземпляр, и что она делает со своим лицом? — О, да. Я был раньше в Риме.

— Это моя первая поездка в Рим. Я жду — о, ты не можешь понять, с каким нетерпением я жду своего прибытия туда.

— В самом деле? — вежливо ответил он, найдя забавной ее свежесть и беззастенчивую уверенность в себе. У нее был высокий и чистый, ровный голос.

На ней была короткая кожаная куртка темно-каштанового цвета, и сейчас она начала извиваться, чтобы снять ее, обнаружив сверкающее платье, свободно облегающее бедра, изящно сочетавшее в себе зеленый, серебристый и мерцающий розовый цвет. Престину оно понравилось.

Он помог ей снять куртку и подождал, пока она опять не устроилась удобно, удивляясь, почему она решила сесть рядом с ним. По ту сторону прохода он заметил еще одну девушку, довольно привлекательную блондинку, с такой-же эксцентричной косметикой на лице. Рядом с ней сидел смуглый человек в неприметном сером деловом костюме и толстых очках в роговой оправе, нацепленных на его тонкий нос. Престин никогда не обременял себя излишествами современного мира в любом виде или форме, если они не шли ему. Идея повесить на лицо массивные толстые очки, потому что теоретически это должно придать тебе важный и впечатляющий вид и поднять тебя на более высокий уровень, рассмешила его своим инфантильным идиотством. Униформы принадлежат серым умам. Он одел свой темно-серый дорожный костюм, потому что он ему нравился и был удобен. Эти малость неудачные очки измучают его в Риме.

Девушка обыскала всю свою сумку, наконец достав из нее пачку сигарет и маленькую, украшенную драгоценными камнями зажигалку. Она предложила сигарету Престину.

— Нет, спасибо, — отказался он, немного оскорбленный, — я бросил.

— Что ж, это все объясняет, — сказала она с колючей улыбкой.

— Объясняет что?

— Я думала, что ты американец — но потом я решила, что ошибаюсь, и ты англичанин. Итак…

— Найдя забавным то, что старая двусмысленность в разговоре с этой девушкой всплыла так быстро, Престин ответил:

— Я и тот и другой одновременно.

— Да? — сказала она, щелкнув зажигалкой. — Счастливчик.

— Да — согласился Престин, имея ввиду то, о чем они говорили.

— Я — Фритси Апджон. — То, как она это сказала, было формальным представлением, не более.

— Роберт Престин. — Он ответил тем же тоном.

Трайдент сделал поворот, и сила его тройных двигателей начала пробивать чистый курс через верхние слои атмосферы. Комфорт и роскошь салона наводили мысли на футуристское сравнение с имевшими поршневые двигатели старыми винтовыми самолетами, которые в свое время правили в небесах. Отец Престина как-то, показывая ему, как управлять полетом замечательного бензинового самолета, который они сделали вместе, сказал:

— Авиация развивается слишком быстро, Боб, и это может повредить ей же. К счастью для всех нас, нашлось несколько дальновидных и уравновешенных людей, и мы кое-как довели дело до конца. В будущем у нас может не быть такой возможности. Одна ошибка и — хлоп! — что означает конец третей планеты.