Клятва золотого дракона - [38]
Медленным шагом, держась друг за другом, они вышли в небольшую пещеру, освещенную коврами голубых грибов на стенах, и только тут Гилли понял, что Кьярум закрыл колпаком свою лаволампу.
Вонь стала гуще: гнилые тряпки, грязное тело, еще какой-то смрад – то ли разложения, то ли испражнений. А почти прямо перед гномами, под стеной пещеры, шевелилась и хныкала тень – если долго всматриваться в нее, то можно было различить очертания вполне взрослого, но страшно исхудалого и скрюченного гнома. Судя по звуку, он что-то раскапывал, стоны и взвизгивания перемежались бормотанием и шуршанием, тон менялся от обнадеженного к расстроенному и возмущенному, а потом обратно.
Гилли думал, они с Кьярумом постараются незаметными пройти по пещере, но, к его удивлению, Пеплоед, тихонько бубня что-то себе под нос, пошел прямо к гному (о, пропасть, неужели это создание – действительно гном?!). Прислушавшись к Кьяруму, Обжора узнал детскую считалочку и понял, что копающееся под стеной смердящее существо – не единственный помешанный в этой пещере, а что теперь делать ему – этого Гилли пока не решил, потому просто шел за Пеплоедом и ждал, что будет дальше.
Безумец тоже услышал считалочку Кьярума, сгорбился еще сильнее, теперь его нельзя было бы рассмотреть в тенях у пола, если не знать, что он там. Однако он не попытался убежать или напасть, только умолк и, как стало понятно по шороху, изменил положение тела. Теперь на незваных гостей из темноты смотрели два блестящих глаза, и Гилли мог бы поклясться, что даже блеск их бесповоротно безумен.
– У меня есть лепешки, – приговаривал меж тем Пеплоед, – а у тебя есть лепешки? Пауки приносят лепешки?
Обжоре казалось, он видит дурной сон. Как еще объяснить всё то, что он видит перед собой и как еще объяснить поведение Кьярума, который только что разговаривал и вёл себя совершенно обычно, а теперь бормочет какую-то чушь? Да никак нельзя такое объяснить. И это значит – что-то произошло с самим Гилли, потому он и видит не то, что происходит на самом деле. Если бы всё было как должно, то они бы просто прокрались тихонько за спиной безумца и пошли дальше. При чем тут лепешки, зачем нужно разговаривать с этим подобием гнома и неужели Кьярум ждёт, что тот ответит?
Но тот ответил. Плаксивым тоном, невыносимо растягивая часть слов и проглатывая другую часть в шмыганье носом и горловом бульканье, безумец ответил:
– Па-а-ауки любт Шне-е-ейтик. Крмят Шне-е-е-ейтик.
Значит, у него когда-то было имя, отстраненно понял Гилли, и ноги его отчего-то сделались слабыми в коленях. Значит, когда-то это существо звалось Шнейтиком. Наверное, у него была семья в Гимбле. Были друзья и знакомые, какое-нибудь дело, которым он мог бы заниматься и прожить честную и спокойную жизнь в городе, среди таких же гномов, каким был сам в те давние времена. А если вдруг ему мечталось увидеть больше, чем можно видеть в Гимбле – спрашивается, разве он не мог сделаться торговцем своей гильдии и путешествовать по надземному миру? А если вдруг его гильдии были не нужны новые торговцы – разве кто-нибудь мешал ему просто выходить наверх, любоваться привратным рынком, диковинными товарами, диковинными существами: людьми, эльфами, лошадьми, собаками, птицами?
Но почему-то Шнейтик отправился в подземье и в результате оказался здесь, совсем один, бесповоротно оторванный от Гимбла, от верхнего мира, привратного рынка, своей гильдии, торговли, людей, эльфов и птиц, теперь он догнивает в пещере среди пауков, омерзительно смердящий, наверняка покрытый паразитами и всякими болячками…
Гилли отступил еще на шаг.
Быть может, Шнейтик – один из тех, кто уходил за рекрутерами грядовых воителей в поисках приключений.
А может быть, в прошлой жизни он был одним из немногих векописцев или механистов, которые исследовали ближние подземья, ища подтверждений своим придумкам и странным теориям, или в поисках редких деталей машин и призрачных преданий.
Или же, чего только не бывает – вдруг в один прекрасный день этот Шнейтик просто пил пиво в харчевне и, как всегда, мечтал о великих деяниях и славных свершениях, а потом вдруг решился и ушел из Гимбла, чтобы найти эти деяния и свершения? Сам ушел или вслед за кем-то, кто пообещал ему всё то, чего он давно жаждал. Если Шнейтик решил отправиться в подземья, то, наверное, в те времена он ловко обращался с молотом, топором или диковинным для гномов мечом и думал, будто этого умения, отваги и сердечного порыва окажется достаточно, чтобы вершить славные дела. А теперь он сидит, безумный и смрадный, в пещере, полной пауков, и что-то бормочет, пуская слюни.
– Я могу поделиться с тобой лепешкой, – голосом ласкового кретина проговорил Кьярум. Шнейтик замер, громко хлюпая носом. – А ты поделишься со мной блестяшками. Пауки приносят тебе блестяшки?
– Пауки любят Шнейтик, – ответил тот почти нормальным голосом, только очень плаксивым. – Пауки хорошие, носят блестяшки.
– Ты дашь мне блестяшки? Я дам тебе лепешку.
– Блестяшки нет, блестяшки упали, бум, бум, камень бил, бил блестяшки! Бил!
Шнейтика затрясло.
– Эй, эй! – обеспокоенно воскликнул Кьярум и сделал шаг назад.
Мальчишка-беспризорник Карась становится единственным свидетелем убийства важного господина из верховного клана Бриз. Карась вынужден выполнять последнюю волю умирающего — ему предстоит отыскать некую саламандру, которая выведет следователей на убийцу… Если ещё не будет слишком поздно. То же самое убийство расследует детектив Аэртон дель Бриз из Тайной Канцелярии. И пока ещё ни Карась, ни Аэртон не знают, что результаты расследования во многом определят не только дальнейшую судьбу каждого из них, но и расклад сил между кланами Аквы — на многие годы вперёд.
«…Машины времени стояли там же, где всегда, – на полке между курительными смесями и пузатыми коньячными бутылками.Гладкие бока машин прохладно и тускло блестели. Некоторые живокристаллические экраны дремали, другие корчили потешные рожицы. Мягких браслетов в упаковке видно не было, но Гарий хорошо знал, какие они – прозрачно-голубые, широкие, плотно и уютно охватывающие запястье.Машины времени стояли и с дружелюбным интересом смотрели на двух мужчин, остановившихся перед полкой. Табличка на полке напоминала: «Злоупотребление перемещениями в прошлое вредит вашему настоящему».Гарий представил, как покрепче перехватывает горлышко пивной бутылки и с силой обрушивает на приветливые живокристаллические рожицы…».
Появление магистра магии в деревне стоило жизни одному из четырех друзей. Оставшимся пришлось забыть о привычных стычках за право жить, как хочется, и уйти в долгий поход, в надежде понять, что и почему произошло на самом деле. Трем друзьям довелось пройти по краю, полному добрых и злых духов, собственной и чуждой магии, зубастой нечисти, людей и нелюдей. Иногда это было весело, иногда – непонятно, а еще – страшно и смертельно опасно без всяких «почти». Но вместе с ответом они нашли новые вопросы и даже частицу самих себя.
В зеркальном саду нет ни одного обычного зеркала. Тут живут деревья, невозможно древние, мудрые и лукавые. Их корни проросли через пласты почвы и реальности, другие миры питают их своими соками и преданиями, а деревья – слушают. Слушают, смотрят и не вмешиваются, а если вмешиваются – не признаются. Хочешь послушать вместе с ними, заглянуть в зеркало других миров и увидеть там себя? Сделай шаг, вот она – тропа. Сегодня ты можешь пройти по ней. Только недалеко, не дальше десятого дерева. Дальше – нехоженые тропы.
Мир изменился… Сверхспособности теперь мало что решают. Магов затягивает в водоворот событий так же, как обычных людей. Нет, еще сильнее, потому что разуверившиеся в волшебстве ортайцы все чаще приходят к ним не с пряниками. Даже лучшие друзья подводят – и кому можно верить? Уж не странным ли существам, что вышли из Самой Страшной Чащи и смотрят на магов как на еду? Как знать – новый мир полон дивных открытий. И теперь, как никогда прежде, выбор приходится делать не только за себя.
Все чародеи погибли во время смуты, и люди создали им замену: обитель подготовила одиннадцать хмурей, наделенных самой удивительной из чародейских способностей – узнавать правду, даже очень хитро сокрытую. Теперь убийцы, заговорщики, шпионы – все по-настоящему рискуют головой, а каждый наместник и каждый владетель соседних земель хочет взять хмуря на службу. Но их владелец не рвется расставаться с таким сокровищем: он строит планы по захвату сопредельных земель, а хмурей хочет превратить в орудие собственных интриг, шантажа и запугивания.
Принц Франко – вампир, питающийся эмоциями, наследник королевства Лунарии и мечта каждой дебютантки. За исключением Эмбер. Девушка жаждет разорвать сделку, по условиям которой она не может покидать свой дом до девятнадцатого дня рождения. От случайной встречи с принцем Франко у Эмбер остались не лучшие впечатления. Но когда выпадет шанс сбежать от коварной мачехи, Эмбер будет готова заплатить любую цену. Чтобы выглядеть достойным наследником, принц Франко обязан жениться. На маскараде Новолуния он должен хитростью отсрочить выбор невесты.
Когда полубога Верлена заковывают в цепи, возмущению Сефизы нет предела. Но все попытки доказать, что теперь он на стороне людей, тщетны. Весталка Элдрис вместе с мятежными горожанами решает использовать юношу как инструмент по пожиранию душ. Верлен и Сефиза понимают, что не могут потворствовать череде убийств. В храме богини Владычицы Туманов Сефиза узнает о возможности вернуть растительность на давно покрытую сталью планету, если девушка тоже станет весталкой. Теперь ей предстоит сложный выбор – ведь ради этого придется отказаться от своих чувств к Верлену… В борьбе между людьми и богами нет победителей.
Брошенный при рождении и воспитанный как наемный убийца таинственным Братством Дию, Данзен сыт по горло жизнью наемного убийцы. Но убежать от своего прошлого так же невозможно, как убежать от своих внутренних демонов… Он оказывается в отдаленной и мистической долине Суджа, в самом дальнем уголке известного мира, но только вопрос времени, когда сезон охоты на него будет открыт…
Одно из веретен закрыто, но впереди еще долгий путь. Разделенный мир должен сплотиться, неудержимый враг должен быть побежден, а судьба мира лежит на острие меча. ЭНДРИ, бывший оруженосец, продолжает бороться за спасение среди крови и хаоса. ДОМ, скорбящий бессмертный, стремится выполнить нарушенную клятву. СОРАСА, убийца-изгой, сталкивается со своим прошлым, когда оно обнажает острые клыки. ВАЛТИК, ведьма в летах, призывает могущественную силу. КОРЕЙН, дочь пирата, в крови которой течет древняя магия, скоро станет героиней, которой ей суждено быть. Вместе они должны собрать армию, чтобы противостоять королеве Эриде и злым силам Таристана.
Для Элейн настал самый важный день в ее жизни: в Новом Лондоне проходит вихревая гонка, и Элейн – одна из сотни избранных участников. Им предстоит прыгать в энергетические вихри, которые десятилетия назад едва не разрушили мир. Такой прыжок опасен для жизни, но если тебе повезет, ты перенесешься из одного места в другое за считанные секунды. Элейн готова выиграть гонку любой ценой. Но посреди вихря в ней просыпается сила, которая снова ставит мир под угрозу. И единственный, кто оказывается рядом – это юноша, который не хочет иметь с Элейн ничего общего.
Нин, названная в честь богини Луны, сама того не подозревая, подала отравленный чай, который убил ее мать и сильно навредил сестре. В их королевстве распространилась легенда о Тени – неизвестном, который при помощи магии отравил чай большей части жителей. Однажды Нин узнает о конкурсе на звание величайших шеннон-ши – мастеров древнего и магического искусства приготовления чая. В награду за победу обещают исполнить любое желание. Для Нин единственный шанс спасти сестру – принять участие в конкурсе. Однако, оказавшись во дворце среди интриг и безжалостных соперников, Нин сталкивается с еще большей опасностью.
Лейтенанта РККА Михаила Мечникова с малых лет преследовали навязчивые сны, таинственные видения, необъяснимые события и предзнаменования. В разгар мировой войны ему предстоит больше узнать о природе этих явлений, а заодно разобраться в себе самом и в истинном смысле разгоревшегося кровавого противостояния. История, главным действующим лицом которой невольно оказался он, Михаил, уходит корнями в глубокую древность, предоставляя взгляду наблюдателя множество хитросплетённых ветвей. Эта игра настолько же затейлива, насколько и жестока.
"…После возвращения Кудеслава-Мечника в род старики лишь однажды спрашивали да слушались его советов – во время распри с мордвой. В том, что отбились, Кудеславова заслуга едва ли не главная. Впрочем, про то нынче и вспоминает, похоже, один только Кудеслав… …В первый миг ему показалось, что изба рушится. Словно бы распираемый изнутри неведомой силой, дальний угол ее выпятился наружу черным уступом-горбом. Кудеслав не шевелясь ждал медвежьего выбора: попятиться ли, продолжить игру в смертные прятки, напасть ли сразу – на то сейчас воля людоеда… …Кто-то с хрипом оседал на землю, последним судорожным движением вцепившись в древко пробившей горло стрелы; кто-то скулил – пронзительно, жалко, как недобитый щенок; кричали, стонали убиваемые и раненые; страшно вскрикивал воздух, пропарываемый острожалой летучей гибелью; и надо всем этим кровянел тусклый, будто бы оскаляющийся лик Волчьего Солнышка… …Зачем тебе будущее, которое несут крылья стервятника? Каким бы оно ни казалось – зачем?..".
Много лет назад последние пять семейств драконов попали в зависимость от эльфов и теперь вынуждены жить среди них, подчиняясь их воле. Эльфы считают драконов существами слегка ущербными и не вполне разумными, используют их в качестве рабочей силы и держат на правах скота. Драконы не могут уйти – они сковали себя Словом, нарушив которое, потеряют драконью ипостась. Так продолжалось бы дальше, не появись в эфирной кладке мутант - золотой дракон Илидор, которому, кажется, начихать на Слово, и который, кажется, способен вернуться к истокам, потерянной драконьей родине Такарону.
Эрнст Эндрюс – 18-тилетний студент, поэт и балбес – живет в утопии. Самой настоящей. Недаром и планета называется просто: Совершенство. Но утопиям тоже порой приходит конец: война и экологическая катастрофа разбили жизнь молодого человека на две части. До апокалипсиса, когда он не умел ценить всего, что у него было. И после, когда у него осталась только собственная жизнь. Долго ли протянет мир на обломках и как научиться не выживать, а жить?