Клубная культура - [27]
Потребление наркотиков — не новость для человечества. Многие культуры давно взяли на вооружение их способность искажать реальность, чтобы осуществлять социальные ритуалы и набираться духовного опыта. Однако на Западе наркотикам никогда не придавалось какого-либо общественного или религиозного значения, в результате чего их потребление ограничивалось областью светского и противозаконного «подполья». Такое отвержение усугубляет многие проблемы, связы-ваемые с использованием наркотиков, так как их потребители либо создают собственные структуры, либо отчуждаются от общественной среды, в которой они существуют.
Отношения моих информантов с наркотиками менялись по мере того как они взрослели и набирались опыта. Это позволило мне изучить долгосрочные модели потребления наркотиков, трансформировавшиеся в процессе жизни информантов. Сами наркотики, особенно-сти их применения, связываемые с ними ожидания, а также их воздействие на прочие аспекты жизни информантов — все это со временем модифицировалось. Клабберы подходили к наркотикам с разных сторон, чтобы получать широкий спектр впечатлений, а не просто кайфовать, доводя наркотический опыт до максимального предела. Так они тоже делали, но ощущения постепенно притуплялись, и они начинали все больше ценить не сами наркотики, а общение с окружающими под их воздействием. Они полагали, что именно с этим связана истинная роль наркотиков в их жизни.
Одна из главных проблем состоит в том, что из-за повсемест-ного распространения наркотиков их употребление стало считаться социально приемлемым
[Плант 2001].
Все опрошенные мной информанты, кроме одного, так или иначе принимали наркотики. Для некоторых из них клаббинг неразрывно связан с употреблением наркотиков, являющихся основополагающим элементом соответствующего опыта. Они признают потенциальную опасность наркотиков, но все же высоко ценят то, что они предлагают, равно как и строящиеся на них переживания. Большинство информантов находят наркотический опыт в целом положительным и рады тому, что когда-то открыли для себя и принимали наркотики, пусть даже сейчас перестали это делать. Такая позиция явно расходится с общепринятым взглядом на употребление наркотиков, который разделяют, наравне с прочими, власти и медики. Для них наркотики — это «бич», «чума» и злейший враг человечества, против которого ведется «война», а всякое предположение о том, что они предлагают нечто ценное, решительно отвергается. Потребители со все возрастающим цинизмом воспринимают как отдельные заявления властей касательно наркотиков, так и их позицию по данному вопросу в целом. Так, М. А. Ли и Б. Шлейн пишут об этом в связи с марихуаной, но их доводы справедливы и для многих других «развлекательных» наркотиков:
Покурив марихуаны, вы немедленно осознавали, сколь сильно восприятие реальности вашим телом отличается от официальных описаний правительственных агентств и средств массовой информации. Тот факт, что травка не является, как нам пытаются внушить, большой страшной букой, есть не-опровержимое свидетельство того, что власти либо утаивают правду, либо не понимают, о чем говорят. Сохранение нелегального статуса марихуаны доказывает, что ложь и (или) глупость — краеугольные камни правительственной политики
[Lee M. A., Shlain B. 1992:129].
Имеющиеся статистические данные противоречивы. Институт исследований алкоголя и здоровья приводит сведения о том, что наркотики так же подвержены влиянию моды, как и что-либо другое. В 1995 году британ-ские подростки занимали первое место в Европе по потреблению наркотиков. В 1999 году наркотики, казалось, начали терять свою привлекательность, по мере того как экстази выходил из моды, а правительственная пропаганда запугивала людей. Однако, как сообщил все тот же институт в 2000 году, в результате того что экстази перестал развлекать и стал казаться опасным, начался уверенный рост алкоголизма среди молодежи, особенно девушек. Британская нация по-прежнему ищет свой хит, и колесо наркотической моды не собирается останавливаться.
Главная причина, по которой я готов согласиться с тем, что наркотики влились в мейнстрим нашей культуры, вытекает из отношения людей к ним. Наркотики более не ассоциируются с небольшой группой бунтарей, лиц вне закона и изгоев общества. Они перестали быть уделом богемы и художников или сломленных личностей, ведущих ужасное существование и отчаявшихся найти выход. В них даже не заметно протеста, хотя их нелегальное положение может укрепить чей-то престиж в глазах молодых людей. Этот фактор исчезает по мере взросления, а их незаконный статус скорее воспринимается как «приглашение пошалить» или как «заноза в заднице», а не в качестве повода для контркультурного заявления.
Наркотики оказались вплетены в социальную и эстетическую ткань нашей культуры. В частности в ночном телевизионном эфире иногда отпускаются «исключительно укуренные», как говорят мои информанты, шуточки и используются «глючные» визуальные эффекты. Вот мнение одного из них:
Как вы думаете, почему шоу «Clangers» показывают в четыре часа утра? Дело тут не только в ностальгии. Оно нравится обдолбанным типам, которые только вернулись с вечеринки и чьи мозги все еще кипят. В выходные можно заметить, как меняется сетка вещания: популярные программы начинаются, когда закрываются пабы. Их показывают для алкоманов, а с приближением рассвета эфир становится менее пьяным и более нарковским. Это телевизионный отходняк для торчащей нации, а каналы знают свой рынок и обслуживают его. Разумеется, сами они никогда в этом не признаются, но удивляться их политике не приходится, если учесть, сколько наркоты потребляется в шоу-бизнесе и масс-медиа. Им-то, конечно, известно, как угодить братьям-наркашам
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.