Клубная культура - [12]
Иногда музыка сводит меня с ума. Я не могу остановиться, и кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Я покры-ваюсь потом, но ритм все подгоняет и подгоняет меня. Мне приходится танцевать, иначе нельзя — все во власти музыки»
(женщина, 32 года, девять лет опыта).
Ч. Кейл и С. Фельд в книге Music Grooves сделали интересное наблюдение:
Здравый смысл и ежедневные наблюдения за тем, как дети обучаются посредством не только мышления, но и действий… убеждают в том, что наши мышцы способны к восприятию. Каким-то образом мышцы помнят… Быть может, в каких-то культурах дети учатся слушать, когда пробуют танцевать?
[Keil C., Feld S. 1994].
Данное утверждение предполагает, что танец развивает тягу к музыке, поскольку позволяет человеку углублять физическую связь с ней. Музыка превращается из набора звуков в материальную силу, проявляющуюся в вашем общем физическом отклике на мелодию.
Социальные элементы клаббинга очень важны в плане того, как вы переживаете музыку. Коллективное восприятие музыки усиливает ее воздействие на вас, кроме того, наличие музыки изменяет характер общения людей в толпе. Толпа и ритм питают друг друга, и музыка существует в теле толпы так же, как и в звуковых волнах. Когда толпа оживает, то же самое происходит с мелодией: замечаешь, как на лицах начинает проступать изумление и волнение. Не устояв перед внезапной радостью узнавания, кто-то мчится на танцпол; все вместе непроизвольно подпевают, нежась в страстных объятиях музыки.
Даже громкость является важным отличием звучания клубной музыки от другой, поскольку она буквально усиливает присутствие музыки в вашем организме. Когда вы входите в клуб, раскаты баса отдаются ударами в грудь. Это как сигнал о том, что вы вступили в среду острых чувств, где музыка не мягкий фон, а важное действующее лицо на яркой авансцене. В клубах от музыки не скрыться. Ее уже не столько слушаешь, сколько ощущаешь телом. Она становится осязаемой и обольстительной формой, способной «встряхнуть ваши потроха», как выразительно сказала одна женщина. Великолепное сочетание громкости, низкого баса и быстрых ритмов наполняет клубную среду акустическим стимулятором, под действием которого дионисийские порывы захлестнут все, даже самые измученные души.
Именно обольстительная сила музыки позволяет ей становиться формой субкультурного капитала. Музыка наделяется смыслом не благодаря несчетным лейблам и разрядам, по которым ее классифицируют, а в силу своей способности порождать чувства и влиять на них. Она волнует вас физически, эмоционально и умственно, а клубы, как считает следующий информант, могут углублять эти ее свойства.
Клаббинг изменил мое отношение к музыке. Хотя я редко слушаю клубную музыку дома, благодаря ночным вылазкам моя любимая музыка стала сильнее цеплять меня на эмоциональном уровне, я стал иначе к ней относиться. Я слушаю разные необычные вещи. Вчера, например, мы ставили записи Роберта Палмера 1. Сейчас над ним посмеиваются, но в семидесятые годы он сочинял очень красивый соул. Я вообще люблю пробовать, покупаю музыку разных эпох, и сопереживаю ей, и привязываюсь так, как для меня было бы невозможно без клаббинга. Дело не в том, чтобы слушать именно клубную музыку, а в том, чтобы сблизиться с музыкой. В клубе музыка вызывает сильные эмоции, которые затем возникают вновь. Единожды ощутив подлинную ее силу в ночном клубе, где можно свободно выразить вызванные ею чувства, вы впредь будете чувствовать ее более остро. Спорю, что у большинства клабберов есть очень интересные топ-десятки любимых вещей, могу даже побиться об заклад, что частенько там попадается и Берт Бакара 1, ведь он писал очень красивые песни. Пусть в клубной музыке нарушается модель «куплет—припев» и остается в основном ритм, вы все равно проникаетесь ее мелодией. Так что если по пути домой вы вообразите себе куплет и припев, то сможете лучше ее оценить. Поэтому я стал менее терпимо относиться к попсе. Дома я и мои друзья-тусовщики чаще слушаем настоящую великую классику, тогда как те, кто в клубах не бывает, готовы мириться и с Blur, и со Steps
(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).
Клубы позволили ему воспринимать музыку иначе, благодаря эмоциональному воздействию с ее стороны, которое он испытывал внутри клубного пространства. Такова музыка как плотная материальная сила, проникающая глубоко в чувственную сущность людей и радикально меняющая либо ярко преломляющая их восприятие мира. В клубной музыке используются определенные приемы и технические возможности, усиливающие и без того мощный эффект, оказываемый ею на индивидуумов и группы. В следующих параграфах я исследую ту важную роль, которую технический прогресс сыграл в изменении эмоционального потенциала музыки, тем самым раздвинув горизонты чувственного ландшафта клабберов.
Если бы я верил в Бога, то он принял бы форму басового бита. Грубый раскатистый величественный бас окутывает и захватывает. Это пульс клаббинга — древний и мудрый, вдыхающий в пространство и время энергию органической жизни. Повсеместное использование сверхнизкого баса возвестило нарастание басового культа. Сначала с ним экспериментировали (в самом крайнем проявлении) в рамках даба, затем он начал все больше проникать в сферу танцевальной музыки по мере того, как новые музыканты признавали его потрясающее воздействие на людей. Благодаря достигнутому в эпоху электронной музыки прогрессу в области звукозаписи и воспроизведения бас оказался в апогее популярности, причины которой обнаруживаются глубоко в плоти тех, кто испытал его пьянящий шарм.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
В статье анализируется феномен коллективного сексуального насилия, ярко проявившийся за последние несколько лет в Германии в связи наплывом беженцев и мигрантов. В поисках объяснения этого феномена как экспорта гендеризованных форм насилия автор исследует его истоки в форме вторичного анализа данных мониторинга, отслеживая эскалацию и разрывы в практике применения сексуализированного насилия, сопряженного с политической борьбой во время двух египетских революций. Интерсекциональность гендера, этничности, социальных проблем и кризиса власти, рассмотренные в ряде исследований в режиме мониторинга, свидетельствуют о привнесении политических значений в сексуализированное насилие или об инструментализации сексуального насилия политическими силами в борьбе за власть.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.