Клуб знаменитых убийц - [58]

К тому времени, как Тинтси вернулась, я настолько окрепла духом, что решила спуститься вниз и забрать свою газету. Едва развернув ее, я поняла, что все мирные события городской жизни окончательно отошли на задний план, не выдержав конкуренции с убийствами. На первой странице красовалась фотография Артура, фотография Мэми и Джеральда, супругов Бакли в день их серебряной свадьбы, а еще Моррисона Петтигрю, выступающего на каких-то дебатах. На заднем плане можно было различить светящееся от гордости лицо Бенджамина.

Пробежав глазами газетные строчки, я с облегчением убедилась, что никому из репортеров не пришло в голову отпускать намеки по поводу возможной виновности Артура и Мелани. Сильнее всего их занимал вопрос о том, куда подевались орудия убийства: топорик для рубки мяса и нож, которым были нанесены раны Моррисону Петтигрю. Хорошо бы еще понять, откуда у преступника берется столько энергии, и физической, и эмоциональной, вздохнула я. И можно ли надеяться, что он когда-нибудь исчерпает свои запасы.

Взглянув в зеркало, я убедилась, что похожа на ожившую покойницу. С горем пополам поправив дело с помощью косметики, я стянула волосы в конский хвост и напялила первое, что попалось под руку. Несомненно, ярко-синяя юбка и красный джемпер-водолазка не слишком гармонировали друг с другом, но сегодня мне было на это ровным счетом наплевать.

Явившись на работу, я узнала, что сегодня утром Бенджамин Грир провел пресс-конференцию, на которой сделал сенсационное заявление. Коммунистическая партия выдвигала нового кандидата на пост мэра города Лоренсетона, и этим кандидатом являлся не кто иной, как сам Бенджамин. По всей вероятности, он был единственным коммунистом, проживающим в нашем городе. Я ни минуты не сомневалась в том, что хоть сколько-нибудь четкие политические взгляды у Бенджамина отсутствуют. Он жаждал одного: быть на виду — и теперь грелся в лучах славы. Пожалуй, после того как выборы останутся позади, бедняге Бенджамину угрожает глубокая депрессия, решила я. Возврат на скромную стезю продавца мясного отдела покажется ему мучительным.

О стремительном взлете политической карьеры Бенджамина Грира мне сообщила Лилиан, когда мы, по обыкновению, расставляли книги на полках. Обо всех прочих сенсациях она умолчала, словно и не догадывалась, что мне довелось принять в них непосредственное участие. Я хотела выведать, в чем причина подобной сдержанности, но сформулировать вопрос так, чтобы не задеть ее чувства, мне никак не удавалось. Нельзя же было спросить в лоб: с какой стати ты стала такой тактичной, Лилиан, ведь раньше ты не отличалась ни тактом, ни деликатностью? Какая муха тебя укусила?

Я уже собиралась на обед, когда Лилиан неожиданно заявила:

— Можешь быть уверена, Аврора, я-то знаю, ты ни в чем не виновата. И мне ужасно жаль, что ты оказалась втянутой во всю эту заваруху. Когда полисмен принялся расспрашивать меня, правда ли мы с тобой все утро подклеивали книги, я едва не рассмеялась ему в лицо. Знала бы ты, как мне хотелось ему сказать: «Похоже, вы там, в полиции, вместо того чтобы ловить преступников, занимаетесь ерундой!»

— Спасибо, — пробормотала я, впервые в жизни почувствовав к Лилиан искреннюю симпатию.

По пути домой я немного пришла в себя. Дорога заняла у меня больше времени, чем обычно, так как я сделала крюк, не желая проезжать мимо дома супругов Бакли. Дома я первым делом включила телевизор и стала свидетельницей того, как Бенджамин упивается выпавшими на его долю мгновениями торжества.

Возвращаться в библиотеку после обеда не было необходимости, так как мне предстояло работать сегодня вечером, и до шести часов я была свободна. Я люблю свою работу, что не мешает мне наслаждаться выходными. Однако сегодняшний день стали исключением. Переодевшись в домашние брюки и свободную блузу, я поняла, что изнываю от одиночества и абсолютно не представляю, чем себя занять. Я загрузила вещи в стиральную машину, попробовала читать, но вскоре отложила книгу и решила испробовать новый фен, красиво уложив волосы. Результат моих манипуляций оказался таким плачевным, что я с отвращением вырвала фен из розетки принялась водить щеткой по волосам, испускающим электрическое потрескивание, как антенны на голове у инопланетянки.

Приведя себя в относительно пристойный вид, я позвонила в больницу и спросила, нельзя ли навестить Лизанну Бакли. Медсестра ответила мне, что в ближайшее время Лизанну могут посещать только родственники. Я вспомнила о том, что необходимо заказать цветы для похорон и, кстати, выяснить, когда они состоятся. Салли Эллисон известно все на свете, решила я и набрала ее служебный номер. Секретарша «Сентинел», прежде чем позвать Салли, спросила, кто ее спрашивает. Раньше такого не случалось. Салли, несомненно, находилась на гребне славы.

— Чем могу служить, Ро? — суховато осведомилась она.

Я догадалась: Салли тратит свое драгоценное время на разговор со мной лишь потому, что я могу служить источником новостей. Точнее, все еще могу служить, ведь горячие новости, как известно, быстро остывают. Мне это обстоятельство играло только на руку. В отличие от Салли, я не жаждала популярности.