Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева - [12]

ехиднейший достался — "Тип круглые черви. Общая

характеристика. Внешнее строение. Мускулатура, питание,

дыхание, регенерация и размножение", забавно было бы,

однако, на узкой экономной полосочке бумажной копиркой

полужирной размазанные буквы внезапно в скучнейшую

сложились пару неполных предложений: "Ч.Дарвин о

происхождении человека от животных. Ф.Энгельс о роли

труда в превращении древних обезьян в человека".

Ответила.

Вообще, заметим, марку скромную, неброскую своей

седьмой обычной, соседством лишь с трамвайной линией, да

неухоженным и пыльным Кузнецким трактом известной

только школы, сумела поддержать. То есть, ни одного

экзамена не завалила, не срезалась, три раза выходила из

тленом сладким пахнущих аудиторий, почти что сотню лет

уже служивших и столом, и домом бесчисленным семействам

носатых и хвостатых, с оценкой в пору ту название носившей

приятное для слуха, а именно, международная. Впрочем, нет,

третьего трояка пришлось ждать почти сутки, последним было

сочинение.

Неплохо, безусловно, для спортсменки, особы

аморальной, из средней школы изгнанной однажды с позором,

как мы помним. Укор припадочным ревнителям, радетелям

нравственности, определенно так, но вовсе не указа, увы,

комиссии, лишь баллы скрупулезно призванной считать, в уме

держа десятка следующего цифру и больше ничего. Да,

необыкновенно Валериной фамилии не нашлось места в

списке зачисленных в том году на биолого-почвенный

факультет Томского государственного университета имени

большевика, традиции обычной вопреки ни псевдонимом

вкрадчивым литературным, ни кличкой звонкою подпольной

не пожелавшего разнообразить унылый лексикон отрядов

лекторов грядущих.

Но слез не было, объятия имели место, поцелуи и

разнообразные весьма телодвижения, самодостаточные, вроде

бы, и тем не менее перемежавшиеся разговорами о

подыскании места лаборантки и поступлении на

подготовительные курсы, как это ни смешно, девятимесячные.

В момент неверный, эмоциональный, слова, что

шепотом горячим сорвались с губ, с делом, тем не менее (еще

один упрек морали стражам несгибаемым) не разошлись, на

курсы Лера поступила, первого сентября отнесла заявление, а

восьмого октября, казну пополнив университетскую заранее

внесенной платой за подготовки полный цикл, была зачислена.

Путь в лаборантки длиннее оказался, привыкший с

легкостью необычайной к полудню пробуждаться организм

из-под простынки белой в семь ноль-ноль в мир, всем ветрам

открытый, вытолкнуть внезапно сил не было, конечно, очень

долго, ну, а когда они нашлись, и волю девичью в кулак все ж

удалось собрать, увы, все кафедры и даже деканат, как ни

печально, биофака, укомплектованы вдруг оказались

техническим разнообразным персоналом, и глазки напрасно

силясь отвести от Леры, лапушки такой, чины от мала до

велика, желаньям явно вопреки, руками разводили с

сожаленьем.

И тем не менее, за время все же небольшое для

наполнения печальной влагой озорных, шкодливых даже глаз

определенно недостаточное, в стенах креста ее некогда (с

осени восемьсот восемьдесят пятого) осенявшего лишенной

альма матер нашлось и Лере место за клавишами черными

красавицы чугунной с названием о пищеблоке монастырском

мысли навевающим "Ятрань". В здоровый коллектив Валеру

приняли доценты и профессора и не какой-нибудь там

лженаучной волновой, нет, квантовой, диалектической теории

поля.

Короче, как будто бы зажили.

Да, вроде бы наладилось все к концу октября,

сложилось, закрутилось и даль открылась светлая и

перспектива чудная, не то брег морской лазурный, не то

волшебная долина, и кто, кто мог (Создателя всеведающего в

расчет, конечно же, не принимая) подумать, в прекрасный

этот миг, вообразить, что нарисуется вот-вот на горизонте

дивном, ясном, не пароход с трубой, не домик с черепичной

крышей, а энергичная и злобная фигура, суровой,

непреклонной, дочери героя внутреннего фронта, полковника

Александра Васильевича Воронихина.

Ать-два.

Хм, кстати, очень может быть, что именно под сенью

оказавшись, в тени сего плечистого мужчины, история наша о

чувствах чистых, детских, мистических, загадочным каким-то

образом и обрела характер коридорный. Движения

ритмический рисунок в пространстве замкнутом между

сойтись во что бы то ни стало стремящимися стенами и

парочкой дверей нрава непредсказуемого. Ну, первую забыть,

конечно, невозможно, времен заветных, из цельной

древесины, эмалью белой крашенную школьную. Вторая, час

которой только, только пробил, похуже качеством, из

материала стоящего только рама, все остальное

древесностружечная ерунда поры махрового волюнтаризма,

покрыта в два слоя охрой половой.

Итак, прошу вас, вот она, ведущая в квартиру с

окнами на Усова и Косырева.

А, впрочем, нет, начать придется с предмета совсем

уже истеричного, припадочного, право, а именно, с приятного

салатного оттенка аппарата, произведенного над речкой

Даугавой в цехах завода под названием ВЭФ. Это он в один

осенний вечер капризной трелью возвестил Надежде

Александровне Бойцовой, в девичестве, конечно,

Воронихиной, что баритон мальчишеский Алеши Ермакова

сегодня приятным образом соединится с видеорядом

неизменным программы "Время".

Он бодро начал обычно вялый телефонный монолог