Клуб грязных девчонок - [96]

– Мне нравится, что вы это сказали. Знаете, Ребекка, я мог бы смотреть на вас вечно. – Я смущенно отстранилась. Сама не знаю почему. Наверное, потому, что на нас глазели люди. Не все же знали, что я развожусь. И не всем нравилось, что у нас разный оттенок кожи.

– Не продолжить ли нам? Что предпочитаете на десерт? – Андре в очередной раз продемонстрировал хорошие манеры и, видя, что я смущена, переменил тему разговора.

– Я не ем десерт.

– Поэтому вы такая стройная. Но один не повредит. Всего один. – Легким жестом Андре подозвал официанта и спросил, что у них самое лучшее на десерт. Официант посоветовал горячий шоколадный торт. – Отлично. Возьмем его. И что-нибудь вкусненькое на ваш выбор. Плюс две чашки кофе. Вы ведь пьете кофе, Ребекка?

Я покачала головой:

– Мне травяной чай. Официант кивнул и исчез.

– Извините, что заказал за вас, – улыбнулся Андре. – Следовало сначала спросить вас. Но когда я только переехал в Америку, на меня смотрели как на ненормального, потому что я заказывал чай, а не кофе. Я привык к кофе, но в восторге от того, что вы предпочитаете чай. Обещаю никогда больше не заказывать за вас.

– Все в порядке, – успокоила я его. – Приятно, когда о тебе заботятся.

Вернулся официанте шоколадным тортом и сырно-черничным пирогом. Я позволила себе отведать кусочек, каждого. Вкус был такой отменный, что я чуть не заплакала. Андре налил нам еще по бокалу вина и предложил тост:

– За следующие выходные.

– За следующие выходные, – откликнулась я и тут же спохватилась, поскольку понятия не имела, что должно произойти в следующие выходные.

– Поедем в Мэн.

– Кто?

– Мы – вы и я.

– Вы и я?

– Я думал, вы знаете. – Андре лукаво улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

– Никто ничего не говорил мне. – Из-за спиртного я вела себя глупее, чем следовало.

Андре положил теплую ладонь мне на руку.

– Я только что сказал. Ваша очередь отвечать. Вы, я, ночлег и завтрак. Я знаю одно хорошенькое местечко во Фрипорте. Там превосходные магазины. Плачу я. Если бы чуть пораньше, могли бы покататься на лыжах, но весной во Фрипорте замечательно гулять.

Я съела еще кусочек шоколадного торта. Кусок был толще и слаще, чем все, что я пробовала.

– Никогда в жизни не каталась на лыжах.

– Выросли в Скалистых горах и никогда не катались на лыжах? – удивился Андре. – Какой позор!

– Знаете там такой городок Альбукерке?

– Конечно.

Я рассмеялась:

– Вы не поверите, сколько людей вообще не слышали о таком. Не слышали, что есть штат Нью-Мексико и его крупнейший город находится на высоте пяти тысяч футов над уровнем моря. Все считают, что я из пустыни.

– Я знаю о вас больше, чем вы подозреваете. Давайте поедем кататься на лыжах. В Южную Америку. Плачу я.

Лыжи – одно из моих увлечений. Будем кататься по равнине – это не опасно.

– Право, не знаю.

– Тогда магазины. Знаете, как ходить за покупками?

– Это я умею.

– В таком случае заберу вас в пятницу после работы. Подойдет?

– А если я не захочу подолгу гулять?

– Останемся в гостинице. Или пройдемся по соседнему лесочку, поговорим о вашем журнале.

– Это я умею.

– Значит, договорились.

Мать бы умерла, узнав, что я собиралась сделать. В глазах ее Бога я замужняя женщина, католичка, испанка и потомок древнего европейского королевского рода. И, тем не менее, я планировала провести выходные с афро-британцем, при этом не моим мужем. Чего доброго, наряжусь в свое новое красное белье.

– С удовольствием, – ответила я.

Не понимаю, откуда у меня такая уверенность, что я поступаю правильно?

И я не сомневалась: Господь одобрит меня.

САРА

Как правило, я не прошу в своей колонке пожертвований. Но я получила ужасное сообщение по телефону. Приют для бездомных «Тринити-Хаус» в Роксбери не уложился в смету, потому что нынешней весной родилось очень много детей. Удивительная в истории Бостона плодовитость объяснялась необычайно холодной прошлой осенью. Без пожертвований малютки остались бы голодными. И я умоляла: откажитесь сегодня от «Старбакс» – купите «Симилак».[166]

Из колонки «Моя жизнь» Лорен Фернандес

Я очнулась. Стены были небесно-голубыми. Шторы – серыми с красным, как в дешевой гостинице. Я слышала пиканье аппаратов и ощущала тяжелый запах антисептиков и йода. Я повернулась к маячившей рядом белой тени и заметила поправлявшую капельницы женщину. Увидев, что я открыла глаза, она улыбнулась. Но при этом выглядела удивленной.

– Выкарабкались?

– Выкарабкалась? – Я старалась повторить слово, но во рту пересохло и болело: он был полон пластиковых трубок. Женщина заметила в моих глазах немой вопрос и ответила:

– Вы больше двух недель то спали, то просыпались. Вы в больнице, Сара.

Я покосилась на пищащие аппараты и смутно припомнила, что уже видела их. Мне казалось, что это дурной сон. Трубки в носу и горле мешали говорить. Я только моргала и пыталась ощутить руки, ноги и все прочее, но не могла. Ничего. Сестра сказала, что сообщит всем, что я выкарабкалась, и ушла.

Я постаралась осмотреться, хотя не могла повернуть головы – голова была зафиксирована чем-то вроде зажима. В палате сидели два моих брата и несколько sucias: Ребекка, Лорен, Уснейвис. Все усталые и осунувшиеся, словно давно не смыкали глаз. Эмбер не было, но вскоре Уснейвис сообщила мне, что огромный букет в ногах кровати – от нее. Цветы выглядели отнюдь не дешевыми, и я заинтересовалась, откуда у девчонки столько денег. Все рядом, кроме тех, кого я хотела видеть больше всего: детей и Элизабет. Куда они подевались?