Клуб «Алиби» - [65]

— У нас есть палатки, — сказал он. — Так что проблем не будет.

— Надеюсь, и деньги у вас тоже есть, — с поразительной дальновидностью заключил Ноакс. — В Медоке не осталось ни одного владельца виноградников, который бы не пострадал. Урожай тридцать девятого года был ужасным — крестьяне настаивают, что урожай плохой из-за войны. И рабочих рук так не хватает…

— Мы закупим продукты здесь, в Бордо, — предложил Херст. — И одежду, если понадобится. Нам только нужно место, где мы дождемся корабль, и ваша помощь в обеспечении безопасности нашего переезда.

Ноакс нацарапал несколько слов на клочке бумаги.

— Лучшее, что я могу вам предложить — это связаться с компаниями, которые занимаются транспортировкой вин за океан. Их офисы размещены здесь, и каждый год они перевозят грузы через Атлантику. Скажете, что вы от меня. Если вы им хорошо заплатите, они отправят телеграмму в Нью-Йорк и выяснят, когда в Ле Вердон отправляется следующее крупное судно. Только не покидайте набережную, пока оно не придет. Иначе вы не попадете на борт.

Херст взглянул на лист бумаги: два адреса торговых корабельных компаний.

— А третий адрес? — спросил он, пытаясь разобрать почерк Ноакса. — Замок…

— Луденн, — ответил Ноакс. — Это небольшое местечко, вдали от дороги, но имеет прямой выход к реке. Очень подходяще для вас. Не из тех крупных винодельческих хозяйств, и не производит ничего такого особенного, кроме «крю буржуа», но сейчас оно пустует. Им владеет англичанка. Она сможет разместить у себя пятьдесят американцев, особенно если у них есть наличные. Графиня Луденн не особенно расточительная.

— Она будет знать о нашем прибытии? — спросил Херст.

Ноакс слегка улыбнулся.

— В поместье нет телефона. Может, лучше предстать перед графиней fait accompli[96], а?

Херст ошибался. Салли была не в Нью-Йорке.

В тот самый момент, когда он думал о ней, она держалась за поручни «Клотильды» и говорила Леони Блум:

— Посмотрите на них. Тысячи и тысячи. Мы не сможем взять их всех…

Торговый корабль покачивался на волнах у причала Кале. Побережье было черным, словно кишело муравьями: рота за ротой прибывали французские солдаты, которые бежали на запад от немецких дивизионов, пока у них под ногами не кончилась земля. Были слышны удары немецких орудий, над причалом с воем кружили «мессершмитты». Теперь в воздухе были и другие самолеты — британские истребители, которых всегда было слишком мало против черной тучи немецких самолетов, но они вгрызались с флангов в «мессершмитты», и время от времени подбивали вражеский самолет, который в дыму и огне падал в море под возгласы потрясенных наблюдателей с борта «Клотильды». Иногда «муравьи» открывали огонь со своих позиций на берегу, то тут, то там мелькал французский tricoleur[97], но с течением дня становилось понятно, что люди на берегу уже в панике.

— Бедные мальчики, — тяжело вздохнув, сказала Леони Блум. — Бедные, покинутые души. Мы должны сделать для них все, что можем.

Они с Салли выбрались из вонючего трюма, чтобы увидеть бой. Если смерть придет, они обе решили встретить ее под открытым небом, как пилоты самолетов королевской флотилии. Отдав швартовы в Шербуре «Клотильда» повернула на север, а не на запад, и последние несколько дней шла вдоль берега. Французские военные корабли, базировавшиеся в Шербуре, были отосланы на юг, в Гибралтар, где они могли быть в относительной безопасности. Немецкие бомбардировщики обстреливали порты, а немецкие подлодки бороздили Ла-Манш. Их целью, как объяснил Эмери Моррис, было напугать французов и заставить их сдаться.

— У них приказ не позволить Черчиллю высадить свой десант, — сказал юрист. — Они потопят все, что только появится в этих водах.

Итак, «Клотильда» двигалась на север с черепашьей скоростью, вставая на якорь по ночам в уединенных норманнских бухтах, экипаж закрывал собой любую искру или проблеск, который мог возникнуть на судне, как будто этот корабль был ноевым ковчегом и единственным шансом человечества на выживание после потопа.

— Готовьтесь спустить шлюпки, — кричал капитан Андерс на ломаном французском в громкоговоритель. — Все пассажиры внизу!

— Не собирается же он взять всех этих солдат на берегу, — неуверенно сказала Салли. — Бог мой, они настолько отчаялись, что готовы потопить все его лодки.

Леони Блум не ответила. Она пристально смотрела на Эмери Морриса, который стоял в десяти футах от них, тоже держась за поручни, и внимательно разглядывал берег. Он курил сигарету, на его лице играла легкая ироничная улыбка.

— Мне не нравится тот человек, — прошептала она Салли.

— Моррис? Но он работал с Филиппом. Он юрист.

— Мне он не нравится, — повторила пожилая женщина. — Он смотрит на тебя. Нехороший у него взгляд.

Салли охватил приступ страха. Она не хотела развивать фантазии мадам Блум, но знала, что эта женщина имела в виду: Моррис следил за ней. На «Клотильде» была толпа в четыреста человек, а ему все время удавалось держаться поблизости. Она застала его однажды с ее сумкой в руках, и он оправдался тем, что боялся, что ее вещи остаются без присмотра на таком большом корабле, как этот, где среди пассажиров может оказаться много воров. В его тоне чувствовалась фальшь, он слишком интересовался ее вещами, и она поняла, что от него исходит опасность.