Клинсмер - [23]

- Прикрой, - заорал я ему, - нужно завалить минометчиков.

Он кивнул в ответ, мол, действуй и за фланг не беспокойся. И я, собравшись, рванул вперед. Все расстояние до самого овражка, а это больше пятидесяти метров, я преодолел на одном дыхании и в едином рывке. Но, спрыгнув в него, оказался лицом к лицу с тремя здоровенными мужиками. Те даже не ждали нападения. Старый миномет заклинило, и они пытались извлечь из него неразорвавшуюся мину. В первого я вкатил длинную очередь от бедра, благо расстояние не превышало пятнадцати метров. Его отбросило на двух других. Поведя стволом, я легонько зацепил еще одного. Рана неопасная, но на время он вышел из борьбы. А вот с третьим произошел казус. Затвор щелкнул, показывая, что магазин пуст, а дорожник уже схватил свой автомат. Он действовал абсолютно правильно, полоснул по мне длинной очередью от бедра, но его удача сегодня взяла выходной. В кувырке я ушел вправо, он повел стволом следом за мной и не достал - неглубокая канавка, в которую я угодил в конце своего кувырка, была не досягаема для пуль. Оказалось что мной снова завладело подсознание: «варяг» с опустевшим магазином лежал рядом, а рука сжимала АПС Стечкина. И когда надо мной появилась фигура боевика, я, перевернувшись на спину, всадил в него пол магазина. Он на секунду вытянулся по струнке, словно собирался отдать честь, а потом медленно завалился прямо на меня, приложив на последок прикладом своего АКМа прямо по лбу. Тут же свет выключился, унося меня в страну забвения.

Я увидел лица, которые мне снились в лагере - два парня, поддерживая под руки сильно побитого кавказца, стоят напротив меня. У меня камуфляжная форма на рукаве все тот же шеврон с орлом и звездой, в руках старый добрый АПС.

- Зачем ты везешь в город наркоту? - это говорю я.

Кавказец молчит и с ненавистью сверлит орла на моем рукаве.

- Ты знаешь, что с тобой будет? - это голос крепкого парня, стоящего справа от меня.

Кавказец упрямо молчит, но, получив сильный удар прикладом по ребрам, кивает. Потом начинает что-то быстро говорить на своем каркающем наречии. Один из парней, держащих его, переводит.

- Грозит, - ухмыльнувшись, говорит он, - говорит, что мы, русские свиньи, подохнем, а те, кто выживет, будут жить на севере, там и море белое, и снег белый, там нам и место.

Рука человека, стоящего подле меня, поднимается, и пуля из девяти миллиметрового пистолета разбрызгивает мозги кавказца по росшей позади него березке...

Очнулся я в гробовой тишине, подтащив к себе за ремень «варяг», я на ощупь вставил в него новый магазин и как можно бесшумней передернул затвор. Обдумать увиденное можно будет и позже, сейчас не время. После этих действий начал выбираться из-под свалившегося на меня боевика. Ох, и тяжелым оказался этот боров, не меньше центнера. Спустя пару минут мне все же удалось вылезти на белый свет, я представлял собой ужасное зрелище, с ног до головы меня покрывала чужая кровь, волосы слиплись, на лбу огромная шишка. Но осматривать себя было некогда, пошарив стволом и не обнаружив поблизости живых, я подкрался к миномету. Третий враг, которого я зацепил в плечо, уже остывал, то, что я счел за пустяковое ранение, оказалось раздробленным бедром с порванной артерией. Видимо, от болевого шока, он сразу потерял сознание и не смог вовремя остановить кровотечение. Что ж, на войне, как на войне. На краю оврага послышались голоса и я предпочел от греха подальше укрыться в ближайших кустах и выяснить, за кем осталось поле боя.

Сквозь густые ветви было видно, как трое парней в бронежилетах с автоматами в руках спрыгнули в овражек, дойдя до миномета, они осмотрели тела бандитов, выпустив в них по короткой очереди, так, на всякий случай. Потом один из них поднял автомат и направил его на кусты.

- Давай, только медленно выходи, руки держи так, чтобы я их видел, - произнес он, два его спутника, резко повернувшись, обратили оружие в мою сторону.

Прятаться не имело смысла, к тому же я рассмотрел на бронежилетах эмблемы «витязя» и «легиона».

- Не стреляй, свои, - выкрикнул я и, держа одной рукой автомат, а вторую подняв вверх, вышел из своего укрытия.

- Ты кто такой? - осмотрев меня с ног до головы, произнес первый, у которого на рукаве были нашивки сержанта «легиона».

- Я из «витязя», это, - указывая на трупы, - моя работа. Чем бой закончился?

- Отбились, - опуская ствол и давая разрешение опустить руки, произнес сержант. - Человек двадцать ушло, еще с десяток захватили, остальные того.

- Наших много полегло? - спросил я уже спокойней, зачерпнув воды из родника, который оказался неподалеку от миномета, и умывая лицо. А то кровь борова засохла, превратив его в сплошную маску.

- Человек двадцать холодных, еще с десяток тяжело раненых, многие до больнички не дотянут. Двое, совсем изувеченных, покончили жизнь самоубийством, ну, и человек тридцать с контузиями и легкими ранениями. Скоро оправятся.

Пока мы разговаривали, бойцы, пришедшие с сержантом, обшмонали карманы убитых, поснимали украшения.

- Держи, - протягивая мне три с половиной тысячи рублей, произнес сержант, - твой трофей, никто не претендует, оружие их тоже захвати, за каждый сданный в арсенал чужой ствол еще три сотни дадут.