Клиника одной взятки - [6]

Она изобразила благодарность. Тут же, на улице, надела браслет. И сразу почувствовала: эта вещь – не ее. Золото давило на запястье, тяжелило кисть.

Душ с непременным «потереть спинку», легкий ужин и постель.

О, эта прекрасная супружеская постель, тайный уголок мужа и жены, несокрушимое убежище и штаб, где принимаются важнейшие решения и планируются все атаки против враждебного мира!

Андрей откинулся на подушки и привлек ее к себе:

– Тебе хорошо?

Вместо ответа Вика уткнулась лицом ему под мышку. Почувствовала, как он самодовольно улыбается, и, черт возьми, он имел право на эту улыбку! Он всегда был так нежен с ней, так заботился о ее телесной радости!

Приподнявшись на локте, она взглянула ему в лицо. Андрей уже надел очки и включил телевизор – он любил смотреть новости рядом с ней.

Интеллигентное лицо, тонкость которого подчеркнута тяжелыми очками, мягкий взгляд, застенчивая улыбка – разве такой человек может понимать толк в сексе? Кто подумает, что этот не мужчина даже, а юноша заставляет собственную жену после пяти лет брака то краснеть от смущения, то жмуриться от восторга?

А сама она… Типичная ледышка. Считая ее девочкой из простой семьи, родители Андрея, мягко говоря, ошибались. Вика и по материнской и по отцовской линии происходила из знатных петербургских родов, правда, обедневших задолго до революции, что и позволило Викиным предкам избежать репрессий. Последние фамильные драгоценности были утрачены в блокаду, так что в наследство Вике достались только идеальные для прошлого века пропорции фигуры, ножка тридцать пятого размера и классически правильные черты лица. Родители запрещали дочери кичиться своей родословной. Особенно в те годы, когда стало модно быть потомком князя или, на худой конец, статского советника. «Никогда нельзя хвалить или осуждать человека за то, в чем он не волен», – говорил отец.

Словом, глядя на Вику с Андреем, сторонний наблюдатель никак не мог предположить, какие чудеса они вытворяют за закрытой дверью спальни. Это была их общая тайна, их радостный секрет.

– Любимая, я давно хотел поговорить с тобой…

– Да? – встревожилась Вика.

– Может быть, хватит уже этой земской медицины? Я так скучаю без тебя.

– Всего три дня, милый.

– Четыре, – поправил Андрей. – Даже четыре с половиной.

– Я тоже страшно скучаю, – соврала Вика. Она никогда ни по кому не скучала и любила одиночество. Она даже не представляла себе, сколько должна продлиться разлука с мужем, чтобы она затосковала. – Но ведь эти дни мы оба на работе, мы бы все равно мало виделись.

– Хоть спали бы вместе. Переезжай домой, любимая. Работу мы тебе в три секунды найдем.

Ее неприятно резануло это «домой». Дом у него вообще-то здесь. Но Вика тут же одернула себя – естественно, что человек называет домом место, где родился и вырос.

– Милый, сейчас самое неподходящее время. Дом почти готов, только отделать две комнаты наверху. Если я перееду, сразу потеряю в деньгах.

– Этот дом столько из меня высосал! Иногда мне кажется, я женился на нем, а не на тебе.

– Тем более, не бросать же на полдороге. Я вот что думаю – возьмем кредитик, быстро доделаем, а там будем действовать по обстоятельствам.

– Мама давно интересуется, когда у нее появится внук.

– Самое раннее – через девять месяцев, – засмеялась Вика. – Отбомбимся с домом, и я готова. Вот, кстати, лишний довод не менять пока работу. Здесь я получу хорошие декретные, а кроме того, работник, который, не успев устроиться, тут же отбывает в отпуск по уходу за ребенком, производит плохое впечатление.

– Да, в этом ты права, – вздохнул бизнесмен и работодатель. – Ты у нас всегда права, моя лапочка. Прости, что затеял этот разговор, просто мне очень плохо без тебя.

– А уж мне-то как плохо! Но мы потерпим, да, милый?

Вике, как порядочной и любящей жене, хотелось бы на самом деле тосковать по мужу. Она даже себе не признавалась в том, что нынешнее положение вещей ее замечательно устраивает.

«Я не начинаю вечером в воскресенье ждать понедельника, когда можно валяться на диване в махровом халате и шерстяных носках. Это не мои мысли. Я люблю Андрея, и мне хорошо с ним рядом». Именно так она заставляла себя думать.

Иногда она жалела, что не может ответить на страстную любовь и искреннюю привязанность мужа такими же глубокими чувствами. Но что поделаешь, если у нее такая холодная и спокойная натура? Она безупречно выполняет обязанности жены, и этого достаточно.

Они познакомились на четвертом курсе института, когда Вику выбрали в совет студенческого научного общества. Она заметила, какие жаркие взгляды бросает на нее председатель, но только снисходительно посмеялась над ним с подружками: «Неужели мои чары смогли заставить этого законченного „ботаника“ вынырнуть из глубин познания?»

В ту пору Вика переживала серьезный роман с Дайнегой, чаще, чем дома, ночевала в его съемной комнатке размером с пенал для карандашей, и то, что в ближайшее время они поженятся, казалось всем делом решенным. Сергей едва ли не каждый день предлагал ей отправиться в загс, но Вика, дав принципиальное согласие, откладывала официальное оформление отношений, втайне рассчитывая, что, может быть, сделает лучшую партию. Она не любила Сергея и отвечала на его чувство лишь благодарной привязанностью. Кроме того, брак с ним не сулил никаких материальных выгод.