Клинические лекции по душевным болезням - [47]

Действие мышьяка на общее питание делает его показанным при этом заболевании. Лечение им должно быть долгим, его необходимо перемежать более или менее продолжительными периодами, свободными от приема препарата. Я назначаю его обычно в такой прописи: дистиллированной воды 200,0, мышьяковистой соды 0,01, дистиллированной воды олеандра 4 грамма.

Если сохраняются возбуждение и бессонница, необходимо прибегнуть к теплым и обволакивающим ваннам или ваннам с липовым цветом; одновременно следует дать за ужином 4–6 граммов бромида калия; если бромиды применяются длительное время, их лучше давать в смеси.

Если дипсоман находится в состоянии тяжелой депрессии, показаны сероводородные ванны; хороший результат дают также горячие воздушные ванны со скипидаром — с последующим погружением больного в холодную воду или назначением ему холодного веерного душа. Это одно из наиболее эффективных средств: редко бывает, чтобы больной не испытал после него значительного улучшения, оно оказывает на организм выраженное общее воздействие.

Здоровые условия жизни и тонизирующие и общеукрепляющие средства также являются необходимыми составными частями лечения дипсомании. Нельзя обойтись без стационирования больных: оно предотвращает новые излишества, уменьшает, при условии достаточной продолжительности, импульсивные тенденции дипсоманов и, если и не предупреждает, то отдаляет возникновение новых приступов. Одна из больных, показанных нами, перенесла, как вы помните, в больнице стертый дипсоманический эпизод: после алкогольного делирия, развившегося в отсутствие алкоголя.

Надо не забывать, что эти больные могут иметь и другие патологические влечения помимо дипсоманических и, прежде всего — суицидальные и гомицидальные.

Следует советовать ежедневное употребление горечей, которые успокаивают потребность больных в «чем-нибудь покрепче».

Как долго следует держать дипсоманов в больнице после окончания алкогольных эксцессов? На этот вопрос нельзя дать единого ответа, необходима каждый раз индивидуальная оценка случая. Нам, впрочем, никогда не дано знать, сколько продлится светлый промежуток, в котором мы выписываем больного.

Судебная медицина

Эта болезнь породила множество судебно-медицинских проблем. Мы видели, что больные, ею страдающие, могут обнаруживать импульсивные влечения самого разного свойства. Необходимо поэтому каждый раз составлять полную судебно-медицинскую историю заболевания, какая требуется во всех случаях наследственных форм помешательства.

В отношении собственно дипсомании можно вывести такую судебно-медицинскую формулу, вытекающую из клинического изучения больных и их поступков: все дипсоманы могут быть признаны невменяемыми в отношении действий, совершенных ими непосредственно перед приступом, во время него и сразу после его окончания: ввиду психического состояния, свойственного им перед развитием приступа, импульсивного характера поступков во время него и, наконец, вследствие интоксикационного делирия, часто за ним следующего.

Даже с точки зрения тех, кто считает опьянение отягчающим вину обстоятельством, дипсоман должен признаваться невменяемым, поскольку он не в состоянии противостоять своему всесильному влечению.

Что же касается преступлений и правонарушений, которые могут совершаться дипсоманами в светлые промежутки болезни, то не следует забывать, что эти больные имеют несомненно патологическую психическую организацию, что мышление их страдает изъянами, что они, словом, принадлежат к категории лиц, отмеченных порочной наследственностью.

Третья часть. Общие соображения о наследственных девиантах, о хроническом бреде и периодических формах помешательства

Первая лекция. Общие соображения о помешательстве наследственных девиантов

Господа!

В последние годы умами специалистов, изучающих психические заболевания, овладели новые веяния. Психиатры всех стран ставят перед собой новые вопросы, спорят и ищут новую ориентацию. Повсюду признается необходимость добиться общего взаимопонимания и эта потребность в достижении согласия безусловно оправдана — не только избыточностью классификаций и обозначений болезней, но и разногласиями в понимании терминов: одно и то же слово истолковывается по-разному не только в различных странах, что еще можно объяснить языковыми барьерами, но и в пределах одной страны. Mendel в своем «Учебнике мании» напоминает в связи с этим, что на Конгрессе немецких психиатров в 1873 г. в Висбадене не удалось достичь единства даже в отношении такого понятия как мания; такие же разночтения сохраняются и в недавних работах Schule и Krafft-Ebing. У нас, уже в нынешнем году, дискуссия о наследственном помешательстве, проведенная в Медико-психологическом обществе, дала сходную картину. Призывы найти единую платформу раздаются повсеместно. Среди этих похвальных тенденций можно, правда, услышать и голоса ретроградов, сторонников мономаний, диатетических, туберкулезных, раковых, ревматических и прочих психозов, но они напрасно выступают перед нами со своими блестящими вариациями на давно дискредитировавшие себя темы: они уже не привлекают к себе внимания слушателей. Происходит это, господа, потому, что все мы поняли, что теории занимают лишь подчиненное место в изучении болезней, что они ценны лишь постольку, поскольку основываются на прямом исследовании больного и что клиника — единственное место, где различные мнения имеют шанс встретиться.