Клинические лекции по душевным болезням - [49]

Другой больной, с сексуальной аномалией, уже украв одну рубашку, входит в комнату, где сушится белье, и не может противостоять соблазну, который вызывает у него висящая здесь женская сорочка. Он должен во что бы то ни стало овладеть этой вещью. Он надевает ее, испытывает при этом самые сладостные ощущения, ложится спать с ней и, если вы предложите ему взамен самую красивую женщину на свете, он ни за что с этой сорочкой не расстанется. Он женат — жена застала его в подобном облачении, занимающегося онанизмом. Его уже дважды судили за кражу женского белья. Так вот, мать этого больного, повторяя в этом известного любителя белых фартуков, не может смотреть на красные ленты без неодолимого желания немедленно схватить их. В день бросания рекрутского жребия, когда новобранцы украшают такой тесьмой шляпы, она бывает очень беспокойна, ходит за ними по пятам, выпрашивает ее и при первой же возможности срывает с головных уборов.

Сегодня мы посмотрим с вами сорокалетнего административного служащего, страдающего тиками лица и давними чередующимися состояниями экзальтации и депрессии; в настоящее время он жалуется на страх больших пространств, навязчивые сомнения и страх прикосновения.

Мать его, болеющая дрожательным параличом, обнаруживает тот же страх физического контакта — особенно с медью, деньгами и собаками: под влиянием этих переживаний она без конца все моет и перестирывает.

Вы увидите девочку 10-ти лет, подверженную приступам непроизвольного смеха, она так же принудительно онанирует, хотя очень хочет не делать этого; у нее имеются и суицидальные тенденции.

Ее мать тоже страдает непроизвольным смехом и плачем, она одержима страхом перед огнем, к ней является непреодолимое желание писать часами подряд лишенные внутренней связи сочинения — она силится, но не может остановиться; дважды она, без видимой причины, пыталась наложить на себя руки.

Morel, не придававший такой передаче болезненных состояний большого значения, сообщает вместе с тем несколько аналогичных случаев. Я напомню один из них.

Речь идет о больной, страдающей страхом соприкосновения, особенно — с животными. «Услышать, даже издалека, лай собаки было достаточно, чтоб совершенно вывести ее из себя, но вид собаки или кошки вызывал у нее нервный приступ; она не взялась бы погладить их ни за какие деньги на свете». И далее добавляет: «Она рассказала мне, что отец ее, умерший десять лет назад, в детстве отличался мрачностью характера и в последующем временами впадал в своего рода оцепенение, которое длилось у него по нескольку месяцев: в таких состояниях он ходил повсюду с женой, держась, как ребенок, за ее одежду, — совсем как делала это потом сама больная, когда цеплялась за своего мужа; наконец, отец ее тоже как огня боялся собак и кошек». Можно ли оспаривать факт наследственной передачи со столь, я осмелюсь сказать, характерной фабричной маркой? Наглядность подобных случаев исключает у меня на этот счет всякие сомнения.

Излагая свои соображения, г. Cotard особенно настаивал на значении перенесенных в детстве заболеваний. Я уже имел случай говорить вам об активной роли, которую играют у некоторых больных перенесенные в раннем возрасте лихорадочные болезни: брюшной тиф, сыпные лихорадки; иногда они совершенно меняют психическое состояние ребенка, что легко объяснить, зная работы Fritz (Symptomes spinaux dans la fievre typhdide, 1863), Roger и LJamaschino (Recherches anatomo-pathologiques sur la paralysie spinale del enfance, 1874); Westphal и Vulpian — о мозговых осложнениях оспы и Landouzy (Des paralysies dans les maladies aigues, 1866), которые сообщают о тенденциях детских параличей принимать гемиплегическую, то есть, церебральную, форму. Cotard предполагает, что картина вырождения вызывается ранним перенесением таких заболеваний, наследственности же отводит роль предрасполагающего фактора. Чтобы вы лучше поняли его мысль, напомню, что взрослый человек, оглохнув, не обнаруживает иной патологии, кроме расстройства слуха, но глухота у ребенка может дать глухонемоту: одна и та же причина, в зависимости от возраста заболевшего, приводит к совершенно различным последствиям. Но г. Cotard все время имеет в виду физические симптомы — к психическим стигмам его рассуждения применимы мало; они обнаруживаются уже в самом раннем возрасте, до того как предыдущее развитие могло как-то на них сказаться: все эти навязчивости, импульсивные влечения, сексуальные перверзии — могут быть объяснены лишь изначальным предопределением.

У одного из наших больных уже в возрасте 4–5 лет воспоминание о морщинистом лице старой женщины или о ее ночном колпаке вызывало эрекцию; в других случаях это может быть столь же непреодолимое влечение к поджогам, кражам, страх соприкосновения с различными предметами и т. д. Надо признать поэтому существование иных причин, кроме перенесенных в раннем возрасте органических заболеваний головного мозга, и подняться в поисках их к истокам семейного предрасположения больного.

Г-н Christian выступил с очень интересными замечаниями о влиянии биопатологического состояния родителей в момент зачатия ребенка.