Клеймо Теней - [88]
— Эх, чего не сделаешь ради дела… — тихо пробормотал каратель, после чего с силой дернул себя за левый верхний клык. Зуб выпал, словно никогда не крепился к десне. Наут скривился от пронзившей его боли, но усилием воли взял себя в руки. Кровь течь перестала практически мгновенно, и неприятный металлический привкус пропал. Новый зуб вырастет примерно за полчаса, так что времени у него хватало с головой.
Сделав подобные приготовления, он направился к постепенно удалявшемуся шпиону. Одним стремительным рывком он нагнал шпика, после чего, сделав вид, что спотыкается, налетел на того всем телом. Оба мужчины рухнули в дорожную пыль. Наут услышал отборную ругань, издающуюся откуда-то из-под него. Резко встав, каратель помог подняться шпиону, после чего обратился к нему.
— Просения просим, васа милость, — шепеляво и косноязычно обратился он к сбитому человеку.
— Смотри куда пре… — слова застряли у шпиона в глотке, так как он увидел, кто на него налетел.
Его оцепенение продлилось не больше секунды. Как только ступор прошел, шпион тут же отпрыгнул на порядочное расстояние, и даже стал в боевую стойку, судорожно нащупывая что-то в глубинах своего плаща. Наут изобразил на своем лице крайнюю степень удивления, не понимая, почему этот человек так сильно его испугался.
«Успокойся, парень. Если бы я хотел тебя убить, то у меня уже было с десяток возможностей», — подумал каратель, про себя улыбаясь почти детской наивности этого парня, чувствующего себя хозяином положения.
— Ты кто такой? — оказавшись на безопасном расстоянии, спросил шпион.
— Одри меня кличут, васа милость. И отца моего так звали, — продолжил ломать комедию Наут.
— Куда направляешься? — уже гораздо спокойнее задал второй вопрос шпик.
— Домой к себе, в Сирньен. — Науту приходилось прикладывать все больше и больше усилий, чтобы не рассмеяться.
— Ты имеешь в виду Ширньен?
— Да-да, васа милость, именно о нем я и говорю, — наконец улыбнулся Наут, показывая зияющую дыру в своей улыбке.
— И зачем ты притащился в столицу из такой глуши? — брезгливо спросил шпион.
— Не, васа милость. Я в столицу ни ногой. Я к братцу приеззял. Он тут больсой человек, таверну свою открыл, — в словах Наута заиграла неподдельная гордость, будто у него действительно есть брат, который открыл свою таверну в пригороде.
— И как ты собираешься попасть домой? — подозрительно спросил мужчина.
— Хотел прибиться к каравану, идусему до Хельгена, а оттуда узе песком домой. Благо там рукой подать.
По правде говоря, этот вопрос поставил Наута в тупик. Пришлось выдумывать что-то на ходу, надеясь на то, что шпион удовлетворится таким ответом и наконец отстанет от него.
— Мне как раз надо в Хелген по делам, так что пойдем вместе к караванщикам, — не сводя глаз с Наута, сказал ему шпик.
«Проклятье! Только этого мне и не хватало. Как же хочется пристукнуть этого идиота, чтобы под ногами не мешался», — подумал Наутиэль, хотя и произнес совсем другое.
— Я всегда рад компании, васа милость! — еще более широко улыбнулся Наут.
— Иди вперед, а то я не знаю, где находится стоянка караванов, — достаточно примитивно соврал шпион.
Наут особо яро кивнул, да так, что чуть голова не отлетела, и направился в ту сторону, в которую только что шел шпион.
Не успели они отойти и десяти шагов от места столкновения, как каратель принялся увлеченно рассказывать новоявленному знакомому о своей жизни в Ширньене. Какое у него хозяйство, сколько скота, о красавице жене, о двух замечательных детках, и так далее, и так далее. Каратель надеялся на то, что шпион побоиться возможности общения с таким надоедливым человеком всю неделю пути до Хелгена и отстанет, дойдя до караванщиков. Но не тут-то было. Видимо, страх перед Лией был сильнее надоеданий Наута, хотя тот и старался, как мог. Однако шпион лишь стиснул зубы, периодически поигрывая желваками, и молча терпел этот словесный поток бреда. А если еще добавить крестьянский говор и наигранную шепелявость, то вообще удивительно, как шпион смог находиться вблизи от Наутиэля больше пяти минут.
Рассказывая все эти небылицы, они дошли до караванщиков. Узнав у охранников небольшого палаточного лагеря, где находится глава каравана на Хелген, Наут направился вдоль хаотично разбросанных палаток к нужной. Дойдя до большой палатки, сделанной из красного шелка, каратель обратился к стоящему на страже охраннику с просьбой поговорить с главой каравана.
— Господин не в духе. Проваливайте, — угрюмо пророкотал стражник, сплевывая на землю.
— Седрик, кого там нелегкая принесла, Криксал подери его задницу! — раздался сварливый голос караванщика из глубин палатки.
— Тут это, два мужика каких-то. Хотят с нами до Хелгена ехать. — Науту показалось, что он даже услышал скрип мозгов этого детины, пытавшегося выговорить такую обычную фразу.
Через пару секунд из палатки вышел огромный толстяк в зеленом атласном кафтане, опоясанном красным шелковым поясом. За поясом торчала рукоять кинжала, сделанная из кости песчаного ската, сплошь усыпанная драгоценными камнями. Осмотрев нас с ног до головы оценивающим взглядом, таким, как крестьянин оценивает на рынке скот, он сказал.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.