Клей - [170]

Он отправился к ней и позвонил в дверь.

– Что тебе надо? – спросила она с потусторонним холодом в голосе, и ее большие глаза – прямо как у сына – расширялись и затягивали в себя.

Терри не смог выдержать этот взгляд, он резал по живому. Под этим взором он чувствовал себя, как заключенный концлагеря, который задумал побег и вдруг оказался в луче прожектора. Он нервно кашлянул.

– Э… Я слышал, что вам привозят малышку по выходным… я тут подумал, мы с моим пацаном собираемся в зоопарк в воскресенье… вам же нужно передохнуть, так я взял бы заодно и Жаклин…

– Да ты шутишь, – произнесла она ледяным тоном, – отпустить внучку с тобой?

Ей даже не надо было добавлять «после того, что случилось с моим сыном», это было написано у нее на лице.

Терри хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле, и эмоции грозили выхлестнуть наружу. Он заставил себя многозначительно так посмотреть на Сьюзен Гэллоуэй, через собственную обиду постигая ее боль. Если б он мог побороть в себе эту обиду, выдержать ее взгляд, тогда б она, может, и смягчилась и они смогли бы поговорить по душам, разделить свою боль. Как поступил бы Билли сучий Биррелл. Однажды он видел, как миссис Гэллоуэй выходила из его большой блестящей машины и Билли подносил ей мешки с продуктами. Ну конечно, практическая помощь Биррелла всегда кстати, это так приятно. Кроме того, он известный спортсмен, а теперь еще и преуспевающий бизнесмен. Даже Юарт, наркотой насквозь пропитанный, и тот был супердиджей и, по слухам, миллионер. Тут полагается козел отпущения, и тот, кто остался в спальном районе, на задворках жизни, вполне подходит на эту роль. Тогда до него дошло, что в этом и есть его жребий. А уж Голли он любил не меньше других. Отвернувшись от матери своего погибшего друга, Терри, будучи трезвым, пошел вниз пошатываясь, неуверенно, как беспомощный, жалкий алкаш, каким она его себе и представляла.

Теперь его шатало еще больше. Он еще крепче прижался к Катрин и посмотрел на Лизу, которая наградила его сверкающей улыбкой. Потрясающая девушка, толковая, сексуальная телка, которой нравится пить коктейли и фачиться. Стопроцентно его тип, чего еще желать, сбылась мечта буквально. За последние несколько лет его стандарты существенно снизились, но теперь он с Лизой. Уж ее-то ему хватит за глаза и за уши… таким вот образом Джус Терри подпер свое эго и восстановил равновесие. Придется следить за собой. Выходить почаще на люди. Заняться чем-нибудь. Он все хандрил по золотому веку, которого и не было никогда, а жизнь проходила мимо.

Билли тем временем от него подустал. Хватило ему этого шутника; приперся, колышется на несуществующем ветерке и тягает Катрин Джойнер туда-сюда, будто она тряпичная кукла.

– Терри, хватит с тебя, дружище, я закажу тебе такси до дома.

– Не надо мне такси, Биррелл, – запальчиво возразил Терри Лоусон, взял свой бокал шампанского и сделал несколько впечатляющих глотков, – вот шампусика выпью, тогда пойду.

Билли пристально посмотрел на Терри. Во взгляде его не было ни дружбы, ни прошлого, и Терри пробрал этот холод. На него смотрели как на назойливого пьяницу, который может затеять свару. И всё. Никакого Эндрю Гэллоуэя. Как будто ничего и не случилось. А может, мальчика-то и не было. Ну конечно, на похоронах они обменялись парой фраз, но ведь тогда оба были в шоке. С тех пор Билли так ни хера и не сказал. После того происшествия он полностью сконцентрировался на предстоящем бое. А ведь до поединка Терри ужасно гордился своим другом. Он без смущения, каких-либо подъебок и иронии называл его Бизнесом. Его друг должен был стать чемпионом мира. Билли – машина. Но потом, когда этот уэльский парень его положил, сквозь уязвленную гордость проступило злорадное удовлетворение.

Билли отвернулся. Терри – прожигатель гребаный. Совсем пошел под откос. Спору нет, постебаться он и сейчас горазд, но в шутки пробрались злость и горечь. Он сожалел, что тогда, много лет назад, так резко обрубил с ним, но Терри стал для него мрачной обузой. Многие говорили, что он так и не оправился после гибели Голли. Но он сам, Билли Биррелл, обломался ничуть не меньше других. Но прошлое нужно оставлять в прошлом, нужно двигаться вперед. Голли сам бы так и сказал, если б мог; он любил жизнь и предпочел бы, чтоб его друзья шли дальше и брали от жизни все. Терри вел себя так, будто только ему от этого плохо и это дает ему право охуевать и бычить на всех и каждого. Есть подозрения, что, если б не история с Голли, он бы нашел себе другое оправдание.

Конечно, ему хотелось рассказать Терри, что, когда он шел на бой со Стивом Морганом из Порт-Талбота, Билли Биррелл готов был порвать его на куски. Кто-то должен был ответить за то, что произошло с Голли.

А когда вышел на ринг, он просто не мог пошевелиться.

Все свалили на щитовидку, и этот фактор нельзя отрицать, но Билли знал, что он бы сделал Моргана, встав с предсмертного ложа. В первом раунде они ударились головами, у Моргана пошла кровь носом. А потом случилось вот что. В Моргане угадывались знакомые черты. Раньше он не замечал, но теперь видел с болезненной ясностью. Короткие черные волосы, большие карие глаза, желтоватая кожа и этот крючковатый нос. Резкие движения и беспокойная, тревожная мина на лице. И кровь, что капала у него из носа. Тут до Билли дошло, что этот уэльский боксер – вылитый Голли.