Клетка - [51]

– За приятную весть, сэр. Я еще не был в Америке и…

– И с нашей стороны, – бесцеремонно прервал его Куинт, – мы, уверяю вас, сделаем все, чтобы вы туда не попали. С Беллмастером, разумеется. Конечно, мы бы предпочли и его туда не пускать, но это, видимо, выше наших сил. Когда всплыло дело с леди Джин, я понадеялся было, что Бог даст нам в руки козыри против него. Но увы.

– Да, сэр.

– Что означает это «да, сэр»?

Уязвленный, Кэслейк позволил себе выразить негодование: «Я имею в виду, сэр, вот что: хотя доказательств у меня нет, я уверен – Беллмастер до сих пор служит не нам одним. И невозможность доказать это лишь укрепляет мою веру. Я прочел досье на Полидора. Беллмастер явно его убил. Полидор был человеком Клетки – верным, готов поручиться, только ей. И накопил достаточно сведений, чтобы погубить Беллмастера».

– Что ж… – Куинт немного успокоился. – Догадаться об этом нетрудно. Они с леди Джин убрали его. А теперь, умница из Девоншира, объясните, зачем.

– У меня есть лишь предположения, правдоподобные домыслы.

– Так выскажите их. Если не хватает фактов, строят гипотезы. И в этом нет ничего зазорного. Опишите мне жизнь Беллмастера – так, как вы ее понимаете.

– Извольте. Наиболее деятельно он сотрудничал с нами во время и тотчас после войны. Был необычайно знающим, полезным человеком. Но что-то – возможно, деньги, а скорее, тщеславие… жажда власти, гордыня или даже презрение к нам…

– Это уж точно.

– … заставило его вести двойную или даже тройную игру. Начинал он, возможно, ради денег, а потом стал заниматься шпионажем из чистого развлечения, дабы потешить самолюбие.

– Верно подмечено. Он продолжал шпионить потому, что обман у него в крови. Занимается этим до сих пор, не отступится и в Вашингтоне. Потому мы и не хотим видеть его там, но не пойдешь же к премьер-министру с пустыми руками – Беллмастер давно купил его многочисленными подачками и умиротворит любой сказкой. Факты – вот чего требует мелкотравчатый ум премьера, чтобы начать действовать. Итак, продолжайте. Он убил Полидора, а зачем?

– У того было против Беллмастера нечто неопровержимое. Но Полидор не подозревал, что аристократ знает об этом, а его светлость даром не потерял ни минуты. Стукнул Полидора по голове…

– Тростью, как в старинных детективах, а? – Куинт наконец улыбнулся.

– А потом перевернул шедший к берегу катер. Это было нетрудно. Я посмотрел метеосводку того дня. Семибалльный юго-западный ветер, сильное волнение.

– Неужели и до нее добрались? Молодчина. – Куинт явно воодушевился. – А как же незабвенная леди Джин?

– К тому времени она стала игрушкой в руках Беллмастера. Они знали друг о друге столько, что понимали: если их пути разойдутся, они погибнут оба. И он, и она обожали жизнь. Когда Беллмастер прикончил Полидора, ей оставалось одно – тоже положить голову на плаху. Уж слишком долго она плясала под его дудку. И вот, подтверждая байку о смерти Полидора от несчастного случая, она запутывалась в сетях Беллмастера еще сильнее. Беда в том, что сейчас, когда леди Джин нет в живых, ему захотелось стать всеми уважаемым столпом общества. Искренне захотелось начать честную жизнь. Потому он и засуетился, решил заполучить дневник или… чего он от вас добивался?

– Дело не в этом. Ему уже не остановиться. Это неизлечимо, как пьянство. Так что если он попадет в Вашингтон, подчиняйтесь ему беспрекословно, а тем временем изо всех сил старайтесь уличить его. Что бы он ни попросил, не отказывайте. Все ваши грехи мы возьмем на себя. – Куинт громко вздохнул. – Эх, если бы нам удалось не пустить его в Штаты…

– Но ведь есть очень простой выход, сэр.

– К людям, вроде Беллмастера, которые много грешили, в Клетке счет особый. Скорая смерть – это для них не кара. Пусть-ка лучше помучаются… долго, на виду у всех… пусть их втопчут в самую грязь. Словом, знайте – вы служите богам ревнивым. Беллмастеру удалось – случай в нашем ведомстве редчайший – облапошить нас, а не наоборот. И мы жаждем развенчать его публично, чтобы отомстить за оскорбленную честь. Вы удивлены?

– Нет, сэр.

– Хорошо. А теперь новость, касающаяся лично вас. С Министерством обороны я все согласовал. Отныне за Беллмастером станете присматривать вы. Я предоставляю вам полную свободу действий. Как когда-то Полидору. Перехитрите Беллмастера. Но не забывайте, чем закончил Полидор. Если Беллмастер захочет воспользоваться вами еще до отъезда в Вашингтон, соглашайтесь. Если он попадет-таки туда, продолжайте ему подыгрывать. Отныне досье на Беллмастера и другие, с ним связанные, открыты для вас. Одно из таких я принес с собой.

– Он протянул Кэслейку папку. – Вам полезно прочесть его в назидание: здесь скупо, но красноречиво описаны методы Беллмастера. И поспешу добавить – то, о чем вы прочитаете, было сделано… для нашей пользы.

– Благодарю вас, сэр. – Кэслейк взял папку. На обложке значилось: «Его высокопреподобие Алберт Реджиналд Долмат, магистр искусств». Он положил досье на стол и спросил: «Заведено ли досье на леди Джин?»

– Да.

– Нельзя ли узнать, как она познакомилась с лордом Беллмастером?

– Можно. Она была из древнего, но обнищавшего ирландского рода. Отец владел огромной усадьбой в Голвее, жил – как бы покрасочнее выразиться – на хлебе и воде и проповедовал одного Бога – игру на скачках. У матери было немного денег, к которым он подобраться не мог, и ей удалось дать дочери хорошее образование. Чтобы заработать на жизнь, леди Джин устроилась секретаршей в министерство иностранных дел. Тут ее приметил Беллмастер, продвинул по службе и сделал своей любовницей. Вскоре оказалось, что именно такая соратница ему и нужна, он научил ее всему, на его взгляд, необходимому. Но приручить ее Беллмастеру так и не удалось. Мне даже сдается, временами он жалел, что выбрал именно ее. – Куинт замолк, тихо вздохнул и продолжил: – Она, если хотела, могла предстать поистине очаровательной. И еще была отменной соблазнительницей – готов поспорить, мало кому из мужчин удалось бы противостоять ее чарам. Впрочем, обо всем этом вы узнаете из досье. – Он встал, глянул в окно, хмыкнул, словно увидел там нечто неприятное, и подошел к двери. Открыл ее, обернулся и заметил почти сокрушенно: – Как далеко вы шагнули от простого сыщика, мой мальчик… очень, очень далеко.