Клетка для сверчка - [54]

Вдоль витрины магазина то и дело проходили люди, кто торопливо, спеша по домам или по делам, кто медленно, прогуливаясь. Кое-кого Александра знала в лицо, а кого-то и по именам. Случайных прохожих здесь было меньше, чем на бульварах. Достопримечательностей в переулке не водилось, а немногие размещенные в нем учреждения посещали одни и те же персонажи. Александра давно запомнила их и теперь машинально отмечала среди других лиц. «Вот этот пожилой мужчина в синем плаще и с портфелем работает в архиве. Сколько я здесь живу, столько его и вижу. Он мне всегда кланяется, а по имени не знает. А вот эта старушка в малиновой шляпке немножко не в себе. Мне про нее рассказывали. Примерно раз в неделю звонит в службу спасения и вызывает пожарных. И очень расстраивается, что они не приезжают. Ее номер давно зафиксировали. Страшно представить, что будет, если начнется настоящий пожар… Эти двое недавно поженились, я видела свадьбу. Машины весь переулок перекрыли. А я ведь помню их детьми… Он жил в доме на углу, а она на другом конце переулка. Сколько лет прошло? Пятнадцать… Пятнадцать с лишним лет я тут прожила, и вот все кончается. Мне будет удобнее на новой квартире, будет лучше… Наверное. Но когда уходит прошлое, уходит часть тебя…»

Александра оплатила покупки, с трудом оттянула на себя тяжелую застекленную дверь с массивной бронзовой ручкой… Дверь эта не претерпела никаких изменений за те полвека, которые она находилась в дверном проеме, да и сам магазин подвергся лишь легкому косметическому ремонту. Мраморные серые прилавки, красноватые плиточные полы, истертые сотнями тысяч подошв, даже удушливый резкий запах из подсобки, где стояли пластиковые бочки с солеными огурцами и квашеной капустой, — все осталось неприкосновенным. «Смешно, но мне будет недоставать под боком этой старой лавочки, — подумала Александра, стоя на бровке тротуара, пережидая нескончаемый поток машин. — Там, за углом, есть магазин гораздо лучше, новый. Туда и буду ходить. А в этот переулок постараюсь не заглядывать, слишком многое с ним связано… Ни к чему вспоминать!»

Рядом с ней на тротуаре стоял мужчина, который тоже чего-то ждал — или просвета среди машин, или того, кто опаздывал на встречу. На Александру он не смотрел, у него был вид глубоко задумавшегося человека. Его взгляд был устремлен куда-то наверх. Александра взглянула на него сперва мельком, потом еще раз, внимательнее… И внутренне сжалась.

Это был тот самый человек, на которого ей указала Ольга Исхакова. Серая куртка, темно-русые волосы, слегка отросшие, падающие на шею, на вид — лет сорока.

Художница почувствовала смутный страх — так пугает все необъяснимое. Она не боялась жить одна в пустом особняке, за очень условной дверью со старыми замками, без сигнализации, без охраны, даже без собаки. За долгие годы она привыкла думать, что это место — ее, что она здесь в безопасности. И в переулке, и в старом особняке все было привычно, знакомо, объяснимо. Но этого человека она не знала, и его пристальное внимание к ее окнам было непонятно. «Заговорить с ним? — мелькнула у нее мысль. — Глупо. Человек просто стоит и смотрит на дом, а я к нему полезу!»

Александра очень устала, глаза закрывались сами собой. Два последних дня и бессонная ночь измотали ее. Ей очень хотелось вернуться в мастерскую, упасть на тахту и провалиться в сон — глубокий, черный, без сновидений. Вчерашний и сегодняшний дни словно подернулись легким туманом, и она воспринимала все случившееся отстраненно. Алешина, Кононова, Бойко, Полтавский — их лица возникали из тумана и тут же в нем исчезали. «Мне нужно выспаться, иначе я просто заболею!» В последний раз взглянув на незнакомца, который стоял все в той же позе, не сводя взгляда с ее окон, художница решительно перешла улицу и потянула на себя скрипучую дверь подъезда. Обернулась. Теперь мужчина смотрел прямо на нее. У него было очень бледное, почти бескровное лицо, темные глаза смотрели непроницаемо, тяжело. В сердцах захлопнув за собой дверь, Александра торопливо поднялась по лестнице, прислушиваясь, не раздадутся ли внизу шаги. Но соглядатай явно не последовал за ней. Войдя в мансарду, Александра старательно заперла замок, задвинула засов — это она делала крайне редко. Подбежала к окну и выглянула. Противоположный тротуар у магазина был пуст. Мужчина исчез.

«С недосыпа всякое бывает, но не померещился же он мне!» С трудом договорившись с дряхлой плиткой, Александра поставила вариться кофе. Она пыталась думать о чем-то приятном. Вот-вот новоселье. Другие условия жизни. «Я куплю кофемашину!» — решила Александра, следя за тем, как медленно поднимается коричневая пена в старенькой медной джезве. «Оказывается, я городская достопримечательность! Всем известно, что я живу в доме, где можно любоваться звездами прямо сквозь щели в крыше. Что у меня нет машины. Что я попросту нищая, хотя мне случается неплохо заработать. Пожалуйста, я вчера впервые услышала о Кононовой, а она знает обо мне все! Я бы предпочла прославиться как-нибудь иначе…»

Кофе едва не убежал: задумавшись, Александра перестала следить за пеной. Она схватила джезву, поставила ее на стол (столешница была все в круглых ожогах). Достала из пакета сандвич, сливки и сок. Стоило ей поднести к губам чашку с кофе, зазвонил телефон.