Клавдий. Нежданный император - [87]
У императоров тоже были претензии, которые они адресовали «народу-публике». Одна из них довольно регулярно всплывала в связи с играми и прочими собраниями — рождаемость. Малая плодовитость италийцев тревожила политическое руководство уже много лет. Август как-то использовал представление, чтобы слегка разрекламировать многодетные семьи: в тот день он представил толпе своего внучатого племянника Германика в сопровождении кое-кого из своих девятерых детей. Клавдий оригинальным образом воспользовался его примером по случаю состязания гладиаторов. Он должен был отправить в отставку гладиатора-колесничего. Такие освобождения сопровождались небольшой церемонией: хозяин (в данном случае император) вручал гладиатору жезл, символизировавший власть ланисты (владельца школы гладиаторов), которая отныне на него не распространялась. В данном конкретном случае, похоже, к церемонии тщательно подготовились. Четыре сына гладиатора явились просить Клавдия даровать эту милость их отцу, принцепс соизволил согласиться и вручил пресловутый жезл под гром аплодисментов. По трибунам тотчас стали передавать таблички, указывавшие народу, «как хорошо иметь детей, если даже гладиатор, как можно видеть, находит в них защитников и заступников».
Публика, разумеется, внимательно следила за поведением императора во время представлений. Он должен был проявлять к ним интерес — хотя бы для виду. Цезаря народ раскритиковал за то, что он работал в своей ложе, и Август тщательно этого избегал. Он предпочитал притворяться, будто любит представления. Говорил всем подряд, что ходит на них с охотой, и некоторые, возможно, действительно ценил. Присутствуя на представлении, следил за действием, ни на что не отвлекаясь, но уходил всегда, не дождавшись конца. Однако непременно извинялся за это перед зрителями и рекомендовал им магистрата, который займет его место. В общем, у него были хорошие манеры. Тиберий зрелища терпеть не мог и даже не старался скрывать свое отвращение. Однако ходил на них из чувства долга и уважения к организаторам, поскольку сам устраивал их крайне редко. Явственное отсутствие интереса отнюдь не способствовало популярности Тиберия в Риме, который он в конце концов покинул, поселившись на Капри. Калигула, пусть даже из враждебности к сенаторскому сословию, всячески старался ублажить римский народ — самую верную свою опору. Этим и объясняется, что он устроил множество зрелищ за свое краткое правление, отдавая предпочтение боям гладиаторов, находившимся в его компетенции. Новым в его поведении было то, что он отринул сдержанность своих предшественников. Он открыто «болел» за того или иного участника состязаний: за «зеленых» во время гонок колесниц, за фракийцев в боях гладиаторов — и даже порой огрызался на публику, если у той были иные фавориты.
Клавдий, похоже, вел себя в духе Калигулы, целиком погружаясь в демагогический мир зрелищ. Однако он не дошел до того, чтобы самому выступать на арене, как некоторые из его преемников, начиная с Нерона, хотя, более не ограничиваясь, как Август и Тиберий, ролью просто зрителя, он некоторым образом выходил на первый план и играл более активную роль. Например, мы только что видели, как он распространял таблички, агитирующие за увеличение рождаемости. Кстати, он взял в привычку (и людям это нравилось) общаться с народом письменно, а не через глашатаев. Своей любезностью, шутливым и веселым тоном и своеобразной манерой награждать победителей он повышал свою популярность.
Как и его племянник, Клавдий устраивал множество зрелищ. Если считать пропорционально годам его правления, то, вероятно, даже больше. Так, он оплатил дюжину состязаний колесниц помимо тех, что устраивали магистраты. Он даже добавил к ним забег верблюдов. Но оригинальность этих состязаний заключалась в интермедиях: между сериями по пять забегов Клавдий вставлял травлю хищников, которая имела большой успех. Римляне в самом деле стали весьма охочи до venationes, на которых им показывали свирепых экзотических зверей. Август велел привезти 420 пантер, Помпей прежде него — 410 пантер и 600 львов. Клавдий выставил три сотни хищников из семейства кошачьих и столько же медведей; на одной такой травле приговоренный к смерти уцелел, набросив свой плащ на голову льва, который на него нападал. Ослепленный, хищник сразу присмирел. Кроме того, публику развлекали фессалийские всадники, гоняющиеся за дикими быками, — что-то вроде современных пикадоров.
