Клаудиа, или Дети Испании - [210]

— И тут, поскольку связи с городом у нас нет, нам остается только надеяться, что Аланхэ поймет, в чем дело, и бросит кавалерию на преследование отходящего противника.

— Этот маневр, конечно же, очень вероятен. Однако я бы на месте генерал-капитана не стал так рисковать своей кавалерией в первый же день осады. Вот если бы он точно знал, что является причиной внезапного отхода… Впрочем, я думаю, они не отойдут.

— А вот это мы еще посмотрим, — глядя куда-то вдаль, вдруг озлобился Эмпесинадо.

— Может быть, все же подождать ночи и ударить…

— Как шакалы? Нет, дон Хосе. Мы на своей земле…

Дон Рамирес почесал затылок и… оставил сомнения. В конце концов, ему тоже давно надоело только рассчитывать, ждать и сидеть сложа руки.

Все люди партиды, отчаянно преданные Эмпесинадо и своему делу, тоже воодушевились сверх всякой меры, поэтому выражать дальнейшие сомнения было бессмысленно, оставалось лишь как можно более тщательно подготовиться к предстоящему нападению, в котором каждому предстояло поработать по крайней мере за пятерых.

Эмпесинадо разделил всех людей на пять отрядов, поставив во главе каждого наиболее решительных, а дона Рамиреса оставил при себе, возглавив центральную группу герильясов.

И, как только все приготовления были закончены, Эмпесинадо выкрикнул своим хрипловатым голосом, сорванным, вероятно, еще на первых стадиях народной войны:

— Ну что, ребята, покажем мусьюрам, каково драться на испанской земле… Вперед!

И пять отрядов рванулись вперед так, как рвется со смычков истомившаяся бездельем свора гончих, причуявших зверя. Партида неслась, изрыгая дикие крики, проклятия, вой и рев, однако через несколько десятков метров Эмпесинадо сдержал своих молодцов:

— Полегче, полегче, ребята. До французов еще около полулиги, а мы должны быть свежими и яростными, как вихрь.

И колонны сбавили темп, а главное — перестали кричать.

Впереди темнела довольно обширная роща, на прикрытие которой Эмпесинадо очень рассчитывал и к которой теперь направил своих бойцов. Он намеревался, вырвавшись на открытый простор в развернутых цепях, внезапно обрушиться на задние ряды французов и, быстро преодолев разделяющее их голое пространство, ударить в штыковую, чтобы отбить батарею и накрыть атакующих их же собственным огнем.

План был дерзкий, но, возможно, не самый безумный. Эмпесинадо настолько верил в него, что даже не стал делиться этим со своим первым советником.

Со стороны рощи до герильясов все отчетливее начинал доноситься гул отдаленного боя, изрядно горячивший кровь всех этих стосковавшихся по настоящему делу, бегущих вперед людей. «А в Сарагосе сейчас, должно быть, жарко! — думал каждый из них и еще крепче сжимал руками ружье с примкнутым штыком. — Ничего, друзья, держитесь. Сейчас уж мы воткнем им в жирный зад свои иголочки!»

* * *

В Сарагосе и в самом деле было жарко. С самого утра французы начали яростный штурм не только с севера, как думали герильясы, а сразу с двух направлений — на возвышенность Торреро и на левобережное предместье реки Эбро, надеясь сходу захватить два плацдарма, представлявшихся французскому командованию ключевыми для развития дальнейшего успеха.

Сарагосцы, уже давно приготовившиеся к решительным осадным действиям противника и настроенные также крайне решительно, все же не ожидали столь мощного натиска, организованного по всем правилам военного искусства. Да еще и сразу с двух противоположных направлений! Пушки французов, неожиданно нарушив затянувшуюся декабрьскую тишину, произвели необходимый эффект, заставив защитников города искать надежных убежищ от их губительных ядер. И это позволило нападавшим выиграть те несколько мгновений, за которые изготовившаяся французская пехота успела пробежать первую сотню метров, практически не понеся потерь. Однако продвигаться дальше оказалось уже не так просто.

Высоту обороняло около десяти тысяч человек, которыми командовали опытные генералы О’Нейли и Сен Марч. Там были волонтеры из Барбона, Кастилии, Кампо Сегорбино, Аликанте, Сории, а также полк мурсийцев и рота валлонских егерей под командованием Педро, который таким образом с первого же дня осады оказался в первых рядах защитников города. Люди стояли на высоте насмерть и готовы были бесконечно отбрасывать французов штыковыми контратаками. Но, к сожалению, окружающие высоту позиции не были защищены ни живой силой, ни укреплениями, поэтому опытные боевые генералы, заметив обходной маневр французов с левого фланга по берегу Уэрвы, дали приказ отойти и оставить высоту. Они не могли позволить неприятелю отрезать от города такое значительное количество его защитников. Волонтеры отошли в полном порядке, успев забрать все орудия, за исключением одного, разбитого французами при штурме высоты.

Зато в укрепления предместья, состоящие из все еще сохранившихся городских стен, возведенных во времена римской империи, редута дель Пилар и баррикад, устроенных в развалинах монастыря Санта Энграсия, сарагосцы вцепились намертво, в отдельных местах отстаивая их яростными штыковыми контратаками. Точно также не удалось в этот день французам достичь никакого успеха и в районе редута Сан Хосе.