Классы наций. Феминистская критика нациостроительства - [24]

Белорусское левое движение рассматривало национальное угнетение как классовое, и женский вопрос обсуждался именно в таком контексте. Например, в виленской газете «Красное знамя» от 9 сентября 1923 года появляется статья «Женщина и классовая борьба»: ее основная идея состоит в том, что угнетенные работницы являются соратницами всех остальных эксплуатируемых масс. По мере того как женский вопрос в Советской Белоруссии становился объектом государственной политики (появилась признанная программа его решения, были разработаны соответствующие практики и ритуалы, например празднование 8 Марта как международного дня освобождения женщин), газеты в Западной Беларуси также начали публиковать материалы на эту тему, в частности готовить к 8 Марта специальные выпуски. Обычно они начинались с лозунга, призывавшего крепить солидарность трудящихся женщин: «Да здравствует 8 Марта – день борьбы всех женщин-работниц и крестьянок!»[119] Следующий за этим лозунгом набранный мелким шрифтом многостраничный текст излагает принципы общей борьбы женщин – как части трудящихся масс – и их солидарности с другими эксплуатируемыми:

«Как же сражаться женщине – работнице и крестьянке? Понятно, что не одной, а в общих рядах со всем пролетариатом и крестьянством. Женщины должны принимать участие в общей борьбе трудящихся, потому что улучшить жизнь всего рабочего класса и крестьянства, дать землю, школы, ясли нашим детям на родном языке, освободить женщин не на словах, а на деле может только рабоче-крестьянское правительство»[120].

В этой публикации и подобных ей отмечается то особое положение, в котором находятся женщины, являющиеся одновременно работницами и матерями, и содержатся требования по улучшению их положения, например, наряду с «требованием 8-часового рабочего дня» присутствует такой пункт:

«…Материнство лишает женщину работы, беременность ведет к увольнению с фабрики, а выход на работу сразу после родов влияет на здоровье ребенка и часто ведет к заболеванию женщины. Поэтому Коммунистическая партия требует трехмесячных оплаченных отпусков по беременности… а также организации детских ясель…»[121]

Этот текст, аналогичный по содержанию и языку тем, которые печатались в это время в БССР, скорее всего, подготовлен по советским материалам, а возможно, и передан из-за восточной границы. Женский вопрос в коммунистическом дискурсе Западной Беларуси обретает политическую значимость в качестве аргумента в пользу воссоединения с восточными землями в составе СССР.

В это же самое время иная концепция женской роли, связанная с идеологией сознательного национального, а не классового субъекта, формировалась в среде тех активистов белорусского дела, кого советская историческая наука впоследствии отнесла к «буржуазным националистам». Выходцы в основном из обедневшей мелкой шляхты, реже – из крестьян[122], поэты, этнографы, языковеды, учителя, историки и краеведы, открывавшие первые национальные школы, записывавшие народные песни и собиравшие коллекции народного искусства, в соответствии с идеями европейского романтического национализма, видели крестьянство носителем национальной традиции. Они рассматривали предметы материальной культуры, фольклор и особенно язык как свидетельства исторической непрерывности белорусской нации и сохранения ее корней в народе. Во время распада Российской империи и послереволюционного передела власти часть этой плеяды ушла в политическую деятельность; именно ее представители созвали в Минске в марте 1918 года упоминавшийся ранее I Всебелорусский съезд, который провозгласил независимое государство – Белорусскую Народную Республику. Формально она просуществовала несколько месяцев, однако, как полагают многие историки, провозглашенные при ее образовании принципы белорусской независимости подтолкнули большевиков к созданию БССР[123]. После установления границ 1921 года многие активисты БНР оказались «за рубежом»; некоторые эмигрировали в начале 1920-х, опасаясь репрессий и намереваясь продолжать «белорусское дело» в эмиграции. Эта когорта не признавала Советскую Белоруссию, считала правительство БНР единственной легитимной белорусской властью[124] и ставила перед собой амбициозные политические цели:

«…По отношению к СССР правительство БНР будет добиваться уничтожения Рижского договора и отказа России от претензий на белорусские территории. В борьбе с Польшей оно будет добиваться уничтожения польской оккупации над Западной Белоруссией и установления государственной белорусско-польской границы по Бугу и Нареву…»[125]

Находящийся в эмиграции «теневой кабинет» был озабочен проблемой политической независимости, а не женской эмансипацией, однако процесс формирования национальной элиты предполагает существование просвещенных и политически сознательных «дочерей нации»[126]. Входившие в этот круг женщины (часто жены или дочери деятелей национального возрождения) стремились участвовать в общем (хотя, что касается политики, несомненно более мужском, чем женском) деле в той мере, в какой это было возможно. Они создавали женские объединения и секции при политических партиях и культурных организациях, считая главной задачей содействие белорусскому делу. Например, Статут (Устав) Белорусского женского кружка в Литве определял цели и стратегию этой группы как служение национальному сообществу: