Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы - [170]

В бумагах покойного действительного тайного советника 1-го класса князя Голицына найдена была подписанная им записка, из которой видно, что он предполагал ходатайствовать перед Государем Императором о доставлении вам пособия, в уважение трудов ваших на поприще русской литературы и крайне недостаточного вашего состояния, и Его Императорское Величество, по всеподданнейшему докладу генерал-адъютанта графа Орлова923 всемилостивейше соизволил пожаловать вам в виде негласного пособия тысячу рублей серебром.

По воле графа Алексея Федоровича Орлова с живейшим удовольствием уведомляя об этом вас, милостивый государь, и препровождая при сем означенные деньги, имею честь покорнейше просить вас о получении оных почтить меня уведомлением.

Пользуюсь случаем уведомить вас в искреннем моем к вам уважении и совершенной преданности.

Л. Дубельт924.

Полевой отвечал ему следующее:

Ваше Превосходительство Милостивый Государь!

Имевши честь получить письмо Ваше и при нем всемилостивейше пожалованные мне Государем Императором тысячу рублей серебром, могу ли сказать что-либо иное, кроме того, что Высочайшее благодеяние, имя благодетельного старца, подавшего к тому повод, и участие, принятое в том Его Сиятельством, Графом Алексеем Федоровичем, и Вами, останутся навсегда запечатленными в сердце моем. Молю Бога, чтобы Он дал случай мне или детям моим доказать, что милость Монарха не упала на человека, недостойного ее.

С глубоким почтением и совершенною преданностью честь имею пребыть, Вашего Превосходительства Милостивого Государя покорнейший слуга Николай Полевой925.

Конец жизни Полевого был омрачен случаем с его двадцатилетним сыном Никтополеоном, который 22 июля 1845 г. бежал из дома, оставив отцу записку, что является членом тайного общества и по делам общества вынужден уехать. Полевой сразу сообщил об этом в III отделение, в результате полиция и жандармы начали розыск. 13 августа Никтополеон был задержан становым приставом в Режицком уезде Витебской губернии за неимение вида (паспорта) и доставлен в Петербург. И хотя вскоре было установлено, что он все выдумал, а бежал потому, что не поступил в университет, однако 22 августа по приказу царя он был заключен на 6 месяцев в Шлиссельбургскую крепость, а потом отправлен солдатом на Кавказ926.

15 января следующего, 1846 г. Полевой был вынужден просить досрочно выдать ему деньги и отчитывался Дубельту о своих трудах в истекшем году:

Ваше Превосходительство Милостивый Государь,

Позвольте мне поздравить Ваше Превосходительство с новым годом и пожелать Вам всех благ и счастия, коего Вы достойны за все доброе, чем (слово нрзб. – А. Р.) Ваша жизнь, которую да продолжит Бог еще многие годы!

Печально встретил я новый год, растерянный душевно, больной телесно. Прошедший год был мне страшно тяжелым годом. Кроме тяжелой скорби, нанесенной мне моим несчастным сыном, на меня, как град, сыпались горести и скорби. Расстройство дел моего брата927, где и я сделался снова жертвою, и бесчестный обман человека, за которого я поручился и должен платить928, окончательно усилили недостатки мои, и еще надобно прибавить к тому, что меня обокрали: едва только получил я в прошедшем году Высочайшее пособие и думал сберечь его, как из него похищено было у меня до тысячи рублей ассигнациями и никаких следов похищенного не отыскано. Я старался вознаградить все трудом. Мой обыкновенный урок работы был ежедневно с 4-х часов утра до 3-х пополудни, и опять вечером с 8-ми часов до 11-ти. И хотя, по стеснению моему, должен был я все отдавать за бесценок и все, что выручалось, поглощали мои неумолимые кредиторы, не однажды угрожавшие мне в прошедшем году тюрьмою, но все еще мог бы я биться, если бы наконец безмерный труд не подавил совершенно расстроенного моего здоровья. От утомления я почти лишился употребления правой руки. Врач мой помог мне; я усилил труд, и теперь припадок возобновился сильнее, так, что я едва с трудом двигаю рукою и едва могу, при беспрерывном отдыхе, написать сии строки. Все мои занятия тем разрушаются, хотя и мог бы я еще собрать силы души на труд честный и полезный. В прошедшем году кроме книги «Русские полководцы»929, за которую издатель ее930 удостоился щедрой награды Государя Императора, деятельно участвовал я в трудах Александра Ивановича Данилевского. Составленная мною, кроме многих других, биография незабвенного героя, генерала Дохтурова, имела счастие заслужить внимание Ваше931. Чувства души моей изложил я в трагедии «Ермак Тимофеевич»932 и на днях буду иметь честь доставить Вам мое сочинение «Столетие России, с 1745-го до 1845 года»933, которое, смею надеяться, заслужит одобрение Ваше. Но все (надежды? – слово нрзб. – А. Р.) начинают мои гибнуть теперь среди тяжкой болезни и угнетающей скорби…

Только чувство христианина может еще поддержать меня. «Молись и трудись!» – таков девиз, выбранный мною, но крайность, в коей нахожусь я, заставляет меня беспокоить Ваше Превосходительство. Вручая мне в прошедшем году, марта 7-го, Высочайше пожалованное денежное пособие, состоящее из тысячи рублей серебром, Вы позволили мне надеяться, что в уважение памяти благодетеля моего, князя Александра Николаевича (Голицына. –