Классическая проза Дальнего Востока - [4]

Если дальнейший путь развития китайской повествовательной прозы обусловлен, как уже говорилось, во многом расцветом устного профессионального сказа, то в Корее сказ, как явление профессиональное, связанное с развитием городской жизни и городской культуры, широкого распространения, видимо, не получил. В XV веке в Корее на основе национальной традиции сборников занимательных коротких рассказов и под непосредственным воздействием литературной китайской новеллы рождается своя литературная новелла. На основе этой новеллы, беллетризованных жизнеописаний и других жанров высокой прозы в Корее появляется повесть высокого стиля на ханмуне - кореизированном варианте китайского литературного языка. Подобная повесть - явление, можно сказать, чисто корейское, хотя и выросшее из той же общерегиональной традиции. (В Китае в XIII веке появилась повесть на литературном языке - "Жизнеописание Цяо и Хун", но она быстро затерялась в общем потоке литературы.) На основе повести высокого стиля, новеллы и устной сказочной традиции в XVII- XVIII веках в связи с общей демократизацией литературы, охватившей весь регион, в Корее рождается народная повесть, жанр, в известной мере близкий китайской народной повести XII-XVII веков, но, пожалуй, больше тяготеющий не к бытовым, как в Китае, а к эпическим и сказочным сюжетам. Бытовое начало преобладает в произведениях этого жанра, видимо, позже, к концу XVIII - началу XIX века. В XVII веке в Корее рождается и свой национальный роман.

Повествовательная проза во Вьетнаме развивалась от сборников коротких мифологических рассказов типа китайских историй об удивительном к развитой литературной новелле XVI века, а затем там, в отличие от других стран Дальнего Востока, появились не повести, а сюжетные поэмы (XVII-XVIII вв.), занявшие в истории национальной литературы то самое место, которое по общерегиональной модели развития, казалось бы, предназначено было народным повестям. Произошло это не случайно. Сказались юго-восточноазиатские традиции. Известно, что у всех народов этой части Азии развитие повествовательности шло в поэтических формах - сюжетных поэмах. (Напомним, что дальневосточная литературная традиция почти не знала до XX века жанра сюжетной поэмы.) В XVIII веке, на сто лет позже, чем в Корее, во вьетнамской литературе появляется первый роман авторов из рода Нго "Император Ле - объединитель страны". Роман этот - не бытовой, как в Корее, а эпический. Он воспринял традицию китайских исторических эпопей, но описываются в нем бурные события собственной вьетнамской действительности - происходившее на глазах у авторов мощное восстание тэйшонов. Роман получил широкую известность, но остался единственным образцом данного жанра в национальной литературе. Только в XX веке прозаический роман стал во Вьетнаме ведущим жанром.

Совершенно другую картину развития повествовательной литературы (да, впрочем, и поэзии) дает нам Япония, где с самого начала существовало своеобразное культурное двуязычие: сочинения на китайском литературном языке сосуществовали там, по крайней мере, с VIII века с сочинениями на японском языке. Обе эти письменные традиции находились в непрерывном взаимодействии, обогащая друг друга и приводя к появлению различных литературных стилей, от чисто японского повествовательного стиля, например, в "Повести об Исэ" (X в.) до чисто китайского изящного слога Самона Кёкая, автора "Записей удивительных историй, происшедших в Японии и показывающих воздаяние за добро и зло" (IX в.)

Если Корея и Вьетнам как-то незаметно "проскочили" через период собственной древности в литературе, перейдя от архаического фольклора к развитым формам средневековой словесности, то в Японии первый - ранний - период (VII-VIII вв.) развития (на фоне общерегионального пути) сменился эпохой бурного расцвета повествовательной прозы. Хэйан - "Мир и Спокойствие" - так назвали этот период (IX-XII вв.) сами японцы по названию своей столицы. Хэйанская проза дала мировой литературе и сказочно-мифологическую в своих истоках книгу типа "Повести о старике Такэтори" (повести такой в X веке не знала и многовековая уже к тому времени литературная традиция Китая), и лирические повести, соединившие в себе прозу и стихи типа "Повести об Исэ", и поэтичные дневники, вроде "Дневника путешествия из Тоса в столицу" (поэзия и поэтика японского классического пятистишия вообще оказала огромное влияние на японскую прозу), и рассказы об удивительных происшествиях, собранные в конце XI века в огромный свод - "Стародавние повести", и совсем уже небывалое и уникальное произведение для всей мировой литературы той эпохи - роман "Повесть о принце Гэндзи", настоящий бытовой и сложнейший психологический и лирический роман начала XI века, произведение, равное которому по масштабу изображения появится в соседнем Китае только, пожалуй, в XVI веке, а в Европе и вовсе в XVII веке во Франции. "Повесть о принце Гэндзи" - концентрированное выражение духовной жизни эпохи и одновременно пророчество ее конца.

В этой культуре и особенно в повествовательной прозе огромен вклад японских женщин-писательниц. В то время мужчины в Японии предпочитали писать по-китайски, и именно женщины оказались создательницами чисто японского повествовательного стиля; они писали на живом разговорном языке своего времени, превращая его в совершенный и выразительный язык эпохи.