Клан Ельциных - [88]

Информации в мире живых людей было для него много. Чересчур много. Особенно много было в этом мире эмоций.

Он не мог приспособиться к тому, что люди вокруг него то плачут, то смеются, он не сопереживал этому смеху и плачу. Он никак не мог приспособиться к людскому миру общения, к тому, что люди вокруг него говорили с совершенно разной интонацией — доброжелательно, нежно, жестко, агрессивно, настойчиво, растроганно, печально, грозно. Он интуитивно дистанцировался от этого непонятного мира разнообразных громких звуков.

Все слишком шумное, яркое, крикливое раздражало его. Его тянуло туда, где тишина и покой. Гораздо комофортнее мира живых людей для Глеба стал мир предметов. Он мог часами, словно зачарованный, играть в разноцветные детские кубики, выкладывая из них только ему одному понятные лабиринты.

Глядя на это, его родным невольно в голову приходила легенда о принце Кае, которому в сердце попал осколок зеркала Снежной Королевы, и все его чувства превратились в лед. И Кай, живущий в ледяном дворце Снежной Королевы, мог часами, в полном одиночестве играть в калейдоскоп и созерцание узоров, собранных из разноцветных льдинок. И если бы не Герда, сумевшая растопить ледяное сердце Кая своими горячими слезами, никогда бы этот «Принц печали» не оттаял от своего аутизма… чем не аутизм был у Кая?

Но рядом с маленьким Глебом не было Герды, сколько бы ни старались его мама и бабушка ее заменить. Когда Глеб подрос до такой степени, что его уже не страшно было отпускать ползать по полу, целыми часами наблюдалась одна и та же картина. Он ловил разноцветный резиновый мячик, прислонялся к нему щекой, а затем, перепуганный его холодом, внезапно выпускал из рук. Мячик откатывался на несколько шагов, Глеб полз к нему, и все начиналось сначала. Эта странная «игра» длилась часами. В полном молчании.

Глядя на своих близких, он как бы проникал своим расфокусированным взглядом сквозь них, словно луч рентгена. Его близким даже одно время казалось, что Глеб ничего не видит в упор. Но он не был слепым, просто у него была особенная психика. Он не радовался приближению к нему матери и никак не реагировал на ее уход. Он никогда ей не улыбался ответной улыбкой. Никогда не просился на руки, а когда его брали, то либо покорно замирал, словно дикий зверек, пойманный человеком и ждущий, когда же его отпустят на волю, либо начинал отчаянно вырываться, озираясь вокруг себя этим странным глубоким пугающим взглядом, обращенным внутрь себя самого. Кто-то из врачей придумал, что именно такой, отрешенный, спокойный и глубокий взгляд присущ принцам. И врачи, к которым обратилась обеспокоенная Таня Дьяченко, так и сказали:

— Эту болезнь называют «синдром принца». По-научному — аутизм. Не самый тяжелый недуг, но есть опасность. Вы же понимаете, что если ребенок так и не начнет вовремя говорить, то затем он будет отставать в своем развитии?

Еще бы! Речь есть только у человека. Животные для взаимодействия используют язык символов, сигналов. И только у «царя природы» есть параллельный мир — слов. Только у человека есть мышление, основанное на речи.

— Вы же понимаете, — продолжали врачи, — что человек без речи остается в своем развитии животным? И если время упущено — потом уже не догонишь…

Но как же разговорить маленького Глеба?

О том, можно ли превратить «синдром принца» в гениальность, написаны тома диссертаций. Снят художественный фильм «Человек дождя». Но в психологической науке по-прежнему многое остается неясным. Набрана огромная эмпирическая база данных — начиная от зарубежных ученых Аспергера и Каннера (они-то и придумали эту детскую болезнь по аналогии с Каем из сказки о Снежной Королеве называть «синдром принца») и заканчивая российскими учеными Б. Зейгарник, Р. Лурией, М. Коркиной, Н. Михайловой, В. Башиной, М. Либлинг, О. Никольской…

Описано множество клинических случаев, форм и проявлений…

Но что с этим делать, однозначно не скажет никто.

Психологи изобрели множество спасительных «лекарств», из которых ни одно не гарантирует результата.

— Врачи придумали такое красивое название для этой болезни — «синдром принца»… А принцев не лечить надо, а искать им принцесс и корону… — попыталась Наина утешить дочь. — Я слышала, многие талантливые художники, музыканты были в детстве аутами.

Она перевела взгляд на настенный календарь с репродукциями лучших живописных полотен русских художников.

— Я уверена, что из Глеба со временем вырастет второй Левитан. Он родился с этим великим художником в один день, 30 августа. Это же не просто так, это ведь что-то да должно значить! — Наина продолжала утешать расстроенную дочь и намеренно поддерживала оптимистичную интонацию. — Под звездным знаком Девы вообще много родилось талантов. Так что наш Глеб подрастет — и станет великим пейзажистом!

— Мам, не фантазируй!

— Это не фантазия, а надежда. Для талантливого живописца погруженность в себя — это норма… Как, ты думаешь, художник работает? Только с натуры?! И насколько богатым внутренним миром надо обладать, чтобы рисовать по памяти море, лес, реки, горы… Я думаю, нашему Глебу надо купить кисть и краски…