Насилу мы с Петькой дождались воскресенья.
Утром мы с мамой и отцом сидели за самоваром, Петька постучал в оконное стекло условным стуком.
Я выскочил на крыльцо.
У Петьки за спиной болтался пустой рюкзак.
— Скоро ты? — спросил он. — Прихвати рюкзак, скажи, идем за рябиной. Наберем сколько-нибудь для отвода глаз.
Осеннее солнце поднимается поздно. До самого леса успели дойти мы в серой утренней мгле, и только тогда верхушки деревьев осветились красным светом.
Хотя уже глубокая осень, погода по-прежнему сухая и теплая. Листья с деревьев давно облетели и уже не шуршат под ногами, а мягко пружинят. Все вокруг как будто присыпано коричневатой пылью. Одни красные кисти рябины красуются в опустевшем лесу.
Дорога теперь была нам хорошо знакома, мы шли ходко, нигде не останавливались и не заметили, как подошли к пещере.
Я встал спиной к пещере, слева — родник. Определив приблизительно угол в 60°, я сказал:
— Значит, так. От пещеры идем мимо того острого камня и вон той сосенки. Ясно направление?
— Ясно, — говорит Петька. — Отсчитаем 308 шагов — и все дела. Пошли.
— Давай вслух считать, чтоб не сбиться, — предложил я.
Мы начали отмеривать шаги.
На 272-м шагу мы вышли на маленькую и круглую, словно циркулем очерченную, полянку.
Посреди полянки росла липа!
Дальше и шаги считать не имело смысла, ясно, что это та самая липа. Мы бросились к ней со всех ног.
Петька, обежав вокруг дерева, первым заметил дупло.
— Витька! Дупло! — заорал он на весь лес. — Нашли! Угадал Микол!
— Не угадал, а высчитал, — напомнил я. Мне было немного досадно, что не я, а Петька первым обнаружил дупло, где спрятан клад.
Петька не стал спорить:
— Пусть высчитал, не все ли равно? Главное — нашли!
Дупло было метрах в трех над землей.
— Не достать, — сказал Петька и скомандовал: —Подставь спину!
Я прислонился к стволу липы, нагнулся. Петька вскочил мне на спину, ухватился за сук, подтянулся и оседлал толстую ветку. Я, замирая, следил, как он запустил руку в дупло и шарит там.
— Есть! — раздался его ликующий вопль.
Смотрю, у него в руке ржавая консервная банка. Он подбросил ее на ладони, сказал растерянно:
— Пустая.
— Как пустая? А где же золото?
— Я почем знаю! — огрызнулся Петька. — На, смотри сам!
Он швырнул банку на землю. Я поднял ее, отогнул крышку.
В банке лежал в несколько раз сложенный лист бумаги, я поспешно развернул его.
— Опять письмо! Про клад написано!
Петька спрыгнул на землю.
— Снова чертеж? — нахмурился он.
— Нет, настоящее письмо, словами написано.
Петька обрадовался:
— Это другое дело. Читай скорей!
Я прочел вслух:
— Тот, кто хочет найти клад, должен встать у этого дерева со стороны дупла и отмерить столько шагов, сколько получится в результате решения пропорции:
Мы с Петькой растерянно смотрели друг на друга. Наконец, я сказал:
— Чудно как-то! Неужели этот Кайсы Очей был таким уж великим математиком?
— А ты как думал? — отозвался Петька. — Столько денег сосчитать, сколько у него было, тут, брат, без математики не обойтись. И знаешь, в общем-то, он правильно сделал, что не просто так свой клад в дупло засунул. Небось подумал: пусть достанется мое золото умному человеку, а не какому-нибудь балбесу.
— Так-то оно так. Но это значит, что не видать нам этого клада, как своих ушей.
— Думаешь, не решим? — спросил Петька, беря у меня из рук листок и внимательно его разглядывая.
— Ты, что ли, решишь? — спросил я.
— Захочу, так и решу! — запальчиво ответил Петька.
— На последней контрольной у тебя хоть один пример получился? Нет. И у меня — нет. А примерчики были не чета этому.
— Ну и что? — не сдавался Петька. — Научимся всякие примеры решать. Просто надо оставаться на дополнительные занятия, Евдокия Ивановна объяснит. Небось поймем! Неужели мы дурее других?
— Вроде нет…
— Вот и я говорю: нам только захотеть!
Глядя на Петьку, я тоже воодушевился, тоже стал размахивать руками:
— Конечно! Чтоб мы какой-то там несчастный икс не раскусили?! Быть того не может, правда, Петька?
— Как возьмемся грызть математику, все иксы разгрызем, — смеется Петька.
Так, подбадривая друг друга, шли мы домой. По пути насобирали рябины. Она в этом году хорошо уродилась.
А зима, оказывается, была уже не за горами. Однажды утром проснулись — кругом белым-бело.
— Теперь уж до весны клад искать не пойдешь, — говорю я Петьке. — А пойдешь, так в Очеевом овраге в снегу утонешь.
— Нам до весны там и делать нечего, — мрачно отвечает Петька. — Вчера Евдокия Ивановна мне снова двойку за домашнюю работу влепила.
Да-а, хотя мы с Петькой, но нашему убеждению, и не дурее других, но математика у нас была основательно запущена, и догнать класс оказалось не просто.
Как-то раз Петька говорит:
— Чего нам зря мучиться из-за одного-единственного икса? Давай снова спросим у Микола, он нам решит.
Мы сунулись было к Миколу:
— Реши!
Про клад, конечно, ни слова. Я пропорцию с того письма на отдельный листочек переписал, его и показали Миколу.
Микол взглянул на листок.
— Разве вы уже десятичные дроби проходили? — спросил он.
Мы с Петькой только глазами моргаем, не знаем, что и ответить: может, проходили, а может, нет. Что-то я не припоминаю такого.
