Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - [62]

— Да, мисс Хэвишем.

— Значит, с этим покончено, — сказала она. — Еще вопросы есть?

— Да, — ответила я. — Что такое гладильщик?

— Ты что, не читала Путеводитель?

— Ой, он такой длинный, — заныла я. — Я сверяюсь с ним при каждом удобном случае, но прочла только введение.

— Ну, — сказала она, когда мы перенеслись на склады Уэммика в кулуары Великой библиотеки, — сюжеты обладают чем-то вроде подавленных воспоминаний. И с поразительной легкостью вдруг возвращаются к своему первоначальному течению.

— Как время, — прошептала я, думая об отце.

— Можно и так сказать, — ответила мисс Хэвишем. — Потому на заданиях по внутренней отладке сюжета нам часто приходится использовать гладильщик — дополнительное приспособление, укрепляющее основной сюжет. Как ты знаешь, мы изменили финал конрадовского[50] «Лорда Джима». Первоначально Джим убегает. Слабовато. Мы подумали, что будет лучше, если он сдастся вождю Дорамину, как герой и просил после резни, устроенной Брауном.

— И как, получилось?

— Нет. Вождь все равно простил его. Уж как мы старались! И хамили вождю, и за нос его дергали! После сорок третьей попытки мы отчаялись. Брэдшоу чуть ли волосы на себе не рвал.

— Так что же вы сделали?

— Пришлось ретроспективно убить сына вождя во время резни. Это сработало. После этого вождь со спокойной совестью пристрелил Джима.

Я задумалась на мгновение.

— А как отреагировал Джим на то, что ему придется умереть? — спросила я.

— Да он первый просил об отладке сюжета, — проворчала Хэвишем. — Он считал смерть единственным честным выходом. Но сын вождя, представь себе, не пришел в восторг от такого решения.

— А, — ответила я, подумав, что в Книгомирье на другом конце карандаша жизни порой действительно имеется ластик.

— Итак, дашь фермеру чек на сто фунтов и купишь его свиней по цене вдвое выше рыночной: тогда он не будет нуждаться в деньгах и не станет продавать Тень продюсеру. Понятно? Добрый день, мистер Уэммик.

Мы пришли на склад. Уроженец «Больших надежд» Уэммик, коротышка лет сорока с побитым оспой лицом, радостно приветствовал нас.

— Добрый день, мисс Хэвишем, мисс Нонетот! Надеюсь, все в порядке?

— Все просто отлично, мистер Уэммик. Как я понимаю, у вас есть для нас несколько представителей семейства псовых?

— Да, — ответил кладовщик, показывая на двух собак, чьи поводки были привязаны к торчащему из стены крюку. — На замену мопса леди Бертрам — один экземпляр. Зрячая, для замены Тени, слепой овчарки, — один экземпляр. Чек для фермера на сто фунтов стерлингов, одна штука. Наличные на покупку свиней — сорок два фунта, десять шиллингов и четыре пенса. Распишитесь вот здесь.

Две собаки часто дышали и виляли хвостами. У колли глаза были завязаны.

— Вопросы есть?

— У нас есть легенда на этот чек? — спросила я.

— Воспользуйся воображением. Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

— Минуточку! — воскликнула я. В голове у меня запищал сигнал тревоги. — А разве вы не идете со мной, чтобы наблюдать за выполнением задания?

— Вовсе нет! — Хэвишем осклабилась со странным блеском в глазах. — Наряды исполняются самостоятельно. Я поставлю тебе зачет — или незачет — после твоего рапорта о перекройке сюжета внутри книги. Это так просто, что даже ты не провалишься.

— А может, я лучше заменю мопса леди Бертрам? — спросила я, пытаясь выставить это задание более сложным и важным.

— Ни в коем разе! Кроме того, я больше не занимаюсь детскими книгами после инцидента с ягненком Ларри. Но поскольку «Тень» не переиздавалась, никто не заметит, что ты там намухлевала. Помни: беллетриция — почтенное учреждение. Ты должна подтверждать это всем своим видом и поведением. Будь решительна, честна и справедлива в своем деле. Уничтожай граммазитов с особой безжалостностью и держись подальше от мужчин с «серьезными намерениями».

Она на мгновение задумалась.

— Кстати, о намерениях. Ты взяла Путеводитель, чтобы вернуться назад?

Я похлопала себя по нагрудному карману, где лежала тоненькая книжица, и Хэвишем исчезла, чтобы спустя мгновение вернуться, взять собак и снова исчезнуть. Я уже готова была прыгнуть на второй этаж, когда знакомый голос за спиной заставил меня обернуться.

— Привет! — мурлыкнул Чеширский Кот. — Все в порядке?

Он сидел на верхушке Буджуммориала и расплывался в широчайшей улыбке.

— Я отправляюсь на практический экзамен.

— Великолепно! — обрадовался Кот. — И куда?

— В «Тень — пастуший пес».

— Энид Блайтон, издательство Коллинза, двести пятьдесят шесть страниц, с иллюстрациями, — пробормотал Кот, для которого всякая книга в Библиотеке являлась дорогим другом. — Если не считать слов на букву «с» и «п», то для Блайтон книга вовсе недурна. Продукт своего времени, можно сказать. И что ты собираешься в ней сделать?

— Хеппи-энд, — объяснила я. — Надо подменить собак.

— А! — сказал Кот, дрогнул усами и заулыбался еще шире. — Примерно как мы в прошлом году поступили с джипсоновским «Старым брехуном».[51]

— «Старым брехуном»? — недоверчиво переспросила я. — И что, новый конец и правда счастливый?

— Надо было тебе прочесть эту книгу до того, как мы ее изменили. Печально — не то слово. У детей она вызывала психологическую травму.