Кладбищенский цветок - [75]

Наваристый борщ с лавровым листом и чесноком уже томился на плите, как гость услышал лязганье замка.

– Наконец-то, уже не знал, что думать, – Слава вышел из кухни, вытирая руки о фартук. Радостная собака первая пронеслась мимо ног, в поисках мячика. – Как раз обед готов.

– Пахнет отлично! – Колотовкин повесил ключи и поводок на крюк возле зеркала в прихожей. – Сейчас, только руки сполосну. Или ты предпочитаешь сначала узнать новости?

– Конечно, новости!

– Тогда пойдём на балкон покурим.

Старик сел в плетёное кресло, прикурил сигарету и с шумом выдохнул дым со словами:

– Нашёл я следы молодого мужа, но только следы, сам он словно сквозь землю провалился.

– И что делать?

– Пока не знаю. Вчера в Москву из командировки вернулся его приятель, он может что-то знает.

– Я поехал, поговорю с ним, – Петровский смял окурок в пепельнице и подскочил.

– А обед?

– Без меня, поем позже.

– Фартук сними! – старик поднялся следом за гостем. – Подожди, есть ещё кое-какая информация, тебе она может пригодиться в разговоре.

Несмотря на указку навигатора, Слава долго петлял в застройках и дворах. На многих проездах, жильцы установили шлагбаумы, ограждая придомовую территорию от незваных парковщиков. Он уже стал злиться, хотел бросить машину на обочине и отправиться по адресу, но усилием воли урезонивал себя: вернётся, а автомобиль отправился на штраф стоянку, бегай потом в поисках по городу. Наконец на обочине тротуара освободилось место. Вячеслав юркунул, пока громоздкий Гелендваген маневрировал, пытаясь втиснуться в узкое пространство. Он хлопнул дверью, подскочил к автомату и оплатил час простоя, наблюдая краем глаза, как мужик на внедорожнике покрывается пунцовыми пятнами от возмущения. Петровский подошёл к подъезду и набрал номер квартиры. Дверь с гудением отстала от косяка. Никто не спросил гостя в домофон к кому он и зачем. Причина стала понятна, когда на пороге увидел давно не бритого мужика в подпитии.

«Наверное, ждал кого-то, поэтому открыл без вопросов», – мелькнуло в голове.

Мужчины пару секунд рассматривали друг друга с интересом, в итоге Вячеслав спросил:

– Я к Поливанову Юрию, – в ответ на вопросительный взгляд, хозяин мотнул головой, повернулся и направился на кухню. Петровский проследовал за ним. – Я хотел бы с вами поговорить.

– Можно и поговорить, – мужчина достал из кухонного шкафа рюмку, и поставил на скудно накрытый стол. – Выпьешь со мной? Сегодня рано утром вернулся, кому не позвоню, все заняты, даже трапезу не с кем разделить.

Слава огляделся. Квартира старой постройки, просторная, с высокими потолками, из тех, которые нынче не сносят, а если продают, то за огромные деньги. Гость протянул руку:

– Петровский Вячеслав, – он не удивился, что с первых минут общение пошло на равных, да собственно и возраста были примерно одного. Слава пожал сильную сухую руку хозяина квартиры. – Двери открываешь, не спрашивая.

– Мне бояться некого, – Юрий нарезал колбасу и прямо на доске поставил на стол. – Я работаю специальным корреспондентом от одного центрального телевизионного канала на Ближнем Востоке, вот там такого насмотрелся, что здесь меня трудно чем-либо испугать.

– В каких странах? – Петровский спросил, только чтобы поддержать разговор.

– В самых, что ни на есть мусульманских и конфликтных – Иран, Ирак и Сирия. Там бутылки вина не сыскать днём с огнём! Можно, конечно, в Иране гонят самогон, типа грузинской чачи, но если поймают, получишь от года до шести тюрьмы или семьдесят четыре удара плетью. В Ираке оштрафуют на двадцать пять миллионов динаров или двадцать тысяч долларов, и не посмотрят, на то, что ты аккредитованный журналист! – Поливанов достал початую бутылку водки из холодильника, разлил по рюмкам. – Ну, давай, Слава, за знакомство!

Мужчины смачно выпили и закусили нехитрой нарезкой из хлеба, колбасы, сыра и лимона.

– А как в Сирии? – Петровский заинтересовался, для него, после проживания в Европе, запрет, на алкоголь казался невозможным.

– Там немного проще, можно купить в барах, ресторанах, запрещено для всех без исключения только в Рамадан. В Дамаске последнее время бываю редко, если только вылетаю прямиком из Москвы. Со стороны Ирака пройти границу не возможно, на огромных территориях располагается Исламские территории, не подконтрольные войскам президента Асада. Вот там творится что-то ужасное! – Поливанов снова разлил водку, не чокаясь, запрокинул жидкость, сглотнул и шумно выдохнул пары, закусывать не стал, только задумался на секунду. – Ну, давай свои бумаги, подпишу, – корреспондент стряхнул с себя навалившееся воспоминание о мусульманской, каменистой земле и вернулся в реальность.

– Какие бумаги? – не понял Вячеслав.

– Ты же от жены, по поводу развода?

– Нет, я по другому делу.

Поливанов приподнялся над столом так, что гость, оторопев, отпрянул, не совсем понимая, чего ожидать от подвыпившего журналиста.

– Так это здорово! – здоровая лапа потрепала Петровского по плечу. – Перед тем, как мне уехать в командировку, мы с женой сильно поругались. Она поставила условие или я ухожу из международных на внутри российские новости, или она подаст на развод. Сказала, что не хочет больше ждать у окна неизвестно чего! Её понять можно, несколько месяцев тому назад на мине подорвался мой коллега в Афганистане и в Донбассе двое попали под обстрел. Только для меня такие условия неприемлемы! – Юрий приземлился на место и ткнул себя в грудь кулаком. – Я солдат на журналистской передовой, а не дезертир! – увидев вопросительный взгляд гостя, Поливанов пояснил. – Мы круглый год живём в коттедже, на свежем воздухе, а эта квартира досталась мне от родителей. Держу её, как запасной аэродром. Нет, ты не подумай, я не ходок. Иногда на работе задерживаюсь допоздна, приходится ночевать в городе, – журналист снова загрустил. – В чужой стране насмотришься всякого, а если ещё никто не ждёт дома, вообще труба дело!