Клад - [9]

Но тут из-под толщи воды вынырнул окоченевший Петрович, победно потряс кулаком в серое дождливое небо и заорал:

— Нашел, мать его в бога, в душу так!!!

Сверху обрушились бурные аплодисменты. Один аккуратненький старичок прослезился и сказал своей пестро одетой старушке:

— Да... Этот народ непобедим!

* * *

Стуча зубами, дрожа от холода, Михаил, Генка и Петрович подъезжали на мотоцикле к ювелирному магазину «Сапфир». Генка выглянул из-за плеча Михаила и вдруг закричал:

— Глядите! Глядите! Она уезжает!..

До магазина «Сапфир» оставалось совсем немного, когда все трое увидели, как директорша магазина садится в черную «Волгу» и отбывает в неизвестном направлении.

— Гони, Мишка! Все штрафы плачу из своей доли! — закричал Петрович шальным голосом и от возбуждения чуть не выпал из коляски.

Мотоцикл взревел, мигом настиг «Волгу» и поехал впритирку с ней всего лишь в нескольких сантиметрах.

— Товарищ директор, мы его вымыли! — кричал Генка, чуть ли не всовываясь внутрь «Волги» и стараясь говорить вежливо. — Как вы сказали, так мы и сделали!

— А вы уезжаете! Совесть есть?! — орал Петрович.

— Нехорошо, — укоризненно сипел Михаил.

Шофер «Волги» испуганно косился на мотоцикл с тремя отчаянными седоками в одинаковых оранжевых шлемах.

— Немедленно оставьте нас в покое! — грозно распорядилась директорша. — Я еду на срочное совещание в облторг.

— Вы у нас примите золотишко и потом поезжайте хоть в Сочи! — елейно уговаривал ее Генка.

— Просто наглость! Я должна все бросить и заниматься только вами и вашим золотом!

— Это государственное золото! — заорал Петрович. — Было бы оно наше — хрен бы я с тобой разговаривал!..

— Потрудитесь выбирать выражения! — возмутилась директорша.

— Он как раз и выбирает. А то б вы такое услышали, — ласково сказал Генка.

Словно сиамские близнецы, «Волга» и мотоцикл мчались по городу вопреки всем правилам дорожного движения. Встречные машины в панике сворачивали в ближайшие переулки.

— Не, мужики, на нее надо в Москву написать, — просипел Михаил.

— Что же это за бандитизм?! — испугалась директорша. — Чуть что, сразу в Москву! Приезжайте в начале будущего месяца, создадим комиссию... В этом месяце у нас план по товарообороту уже выполнен, а в следующем месяце...

— В следующем месяце мы, может быть, вообще уже в тюрьме сидеть будем! — выкрикнул Генка.

— Вот там вам и место, — обрадовалась директорша.

— Ох, был бы я сейчас на танке! — мечтательно простонал Петрович.

Директорша тихо сказала своему водителю:

— Только посмотрите на эти ужасные лица. Такими типами должен заниматься по меньшей мере Комитет государственной безопасности...

Но тут мотоцикл начал терять скорость и, проехав немного, остановился.

— Горючее кончилось, — виновато просипел Михаил.

* * *

В поселке Прохоровском темной ночью светилось только одно окно, в кухне Петровича. Мотоцикл Михаила был прикован к дереву цепью с большим замком.

В кухне Ксения Мухаммедовна с Верой мыли и перетирали посуду. На столе стоял старый китайский термос. Рядом, на небольшом керамическом блюдце с казахским орнаментом, лежали сто девяносто две золотые монеты.

На разные голоса храпели в соседней комнате наши герои.

Ксения Мухаммедовна негромко рассказывала Вере:

— Приехали грязные, злые, замерзшие... Мы, говорят, теперь одним делом повязаны, и пока все не выяснится, будем жить вместе, на казарменном положении. Я говорю — живите, мне-то что. А как увидела, что мой перед сном этот термос под подушку пихает, так сразу поняла — или с ума сбрендил, или еще чего хуже. Дождалась, когда они все задрыхли, термос потихоньку вытащила, и вот... пожалуйста!

Вера горестно покачала головой и сказала:

— Ну откуда?! Откуда у простого советского человека может быть столько золота?! Ведь потом всю жизнь жалеть будут.

— Уже жалеют, — сказала Ксения Мухаммедовна. — Как я поняла из их намеков, они с утречка собирались по начальству идти — сознаваться. Все спорили, с кого начать. Мой-то партийный, так он уговаривал прямо в райком податься, а Генка твой просил райком напоследок оставить. Дескать, когда уже деваться будет некуда. А сначала, говорил, надо в исполком и прокуратуру...

— Господи, спаси и помилуй. А Мишка?

— Мишка все помалкивал. Ты ж его знаешь.

— Знаю, — всхлипнула Вера. — Я на него с детства глаза пялила.

— Интересно, и на сколько же их могут засадить за это?

— Если нет жертв...

— Сомневаюсь, — сказала Ксения Мухаммедовна. — Это вряд ли. Мой Петрович ужас какой здоровый! Вот ему шестьдесят, а он ведь, совестно сказать, ко мне по этой самой части каждый день претензии имеет!..

— Да что ты... — с нескрываемой завистью сказала Вера.

Ксения Мухаммедовна ногой прикрыла кухонную дверь, взяла баян, осторожно тронула пальцами клавиши и негромко запела старую известную песню: «Тюрьма Таганская — все ночи, полные огня, тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?.. Тюрьма Таганская — я твой бессменный арестант, погибли юность и талант в стенах твоих...»

* * *

Рано утром Генка, Михаил и Петрович ехали на мотоцикле. Навстречу им показались четыре груженых самосвала из их конторы. Самосвалы посигналили светом и притормозили. Остановился и мотоцикл.